Аластор

— Как далеко мог улететь Сэрле Глэйз, пользуясь открытым билетом? Хватило бы уплаченных им денег до Брюс-Танзеля?

— «Берениция» не заходит на Брюс-Танзель, но давайте посчитаем... Сто сорок восемь озолей до транспортного узла на Дадарниссе... Оттуда до Брюс-Танзеля еще сто два озоля... Совершенно верно. Заметьте, что благородный Сэрле Глэйз приобрел открытый билет за двести пятьдесят озолей, то есть его как раз хватило бы до Брюс-Танзеля.

— Итак, моего попутчика звали Сэрле Глэйз, — Пардеро повторил в уме незнакомое имя. Оно ни о чем не напоминало, не вызывало никаких ассоциаций. Пардеро положил на конторку пару озолей. Слегка поклонившись, служащий с достоинством принял монеты.

Пардеро спросил:

— Кто продал билет Сэрле Глэйзу?

— Запись помечена инициалом «Я». Значит, билет выдал Янек — он работает в следующую смену.

— Не могли бы вы позвонить Янеку и спросить, не помнит ли он обстоятельства продажи билета? За существенную информацию я заплачу пять озолей.

Низенький майяр изучающе покосился на клиента:

— Какого рода информацию вы считаете существенной?

— Сомневаюсь в том, что Сэрле Глэйз сам заплатил за билет. Его должен был сопровождать другой человек. Я хотел бы установить личность этого человека.

Служащий подошел к телефону и стал тихо говорить в трубку, то и дело поглядывая на Пардеро. Разговор затянулся. В конце концов толстяк вернулся к конторке, слегка обескураженный:

— Янек почти ничего не помнит. У него осталось впечатление, что за билет платил субъект в черном руническом плаще и в сером шлеме с забралом и нащечными щитками. Таким образом, Янек не мог разглядеть лицо. Дело было в час пик, выстроилась длинная очередь, Янек торопился. Больше ничего нельзя сказать.

— Этих сведений недостаточно, — ворчливо отозвался Пардеро. — Работает ли тут кто-нибудь, у кого можно узнать дополнительные подробности?

— Не думаю, сударь. Кто, кроме кассира, мог видеть покупателя?

— Что поделаешь! — Пардеро отсчитал еще пару озолей. — Это вам за то, что согласились мне помочь.

— Благодарю вас, сударь. Позвольте высказать одно предположение. Руны, посещающие Порт-Мар, все без исключения, останавливаются в «Королевском руническом отеле». Имейте в виду, однако, что персонал этого отеля не проявляет готовности делиться информацией о постояльцах.

— Спасибо, я учту ваши замечания.

— Разве вы сами — не рун, сударь?

— В каком-то смысле рун, вы правы.

Беззвучно усмехнувшись, толстяк кивнул:

— Кто-нибудь другой обознался бы, но коренного майяра рун не проведет. О нет, только не майяра...

Пардеро в задумчивости возвращался по проспекту Чужеземцев. Результаты хитроумных расчетов старшего техника Рейди и социопсихологических исследований демософиста Оллава подтвердились. Тем не менее, какое таинственное чутье позволило майяру распознать в нем руна? Характерных примет у него не было, бледность кожи почти исчезла под солнцем Нуменеса, одежда и прическа, достаточно типичные по космополитическим понятиям, ни о чем не говорили. Короче говоря, Пардеро практически ничем не отличался от любого другого постояльца отеля «Интерпланеталь». Приходилось допустить, что он выдал себя бессознательными интонациями и жестами — возможно, от руна в нем осталось больше, чем он предполагал.

Проспект Чужеземцев кончался у реки. Пока Пардеро шел по набережной к мосту, красноватый Маддар, склонявшийся к горизонту, утонул в западных низинах. Но Цирсе еще поднимался к зениту — наступил зеленый роуэн. Речные воды струились, мерцая зелеными отблесками, беленые стены Нового города приобрели бледный яблочно-зеленый оттенок. Вдоль набережных зажглись гирлянды огней, украшавшие ограды развлекательных заведений — пивных садов, танцевальных павильонов, ресторанов под открытым небом. Капризная быстротечность, бездумная вульгарность городской жизни заставили Пардеро раздраженно нахмуриться, но он тут же презрительно хмыкнул, удивившись самому себе. Неужели ему удалось застать врасплох ростки рунических предрассудков, тайком проникнувшие сквозь занавес беспамятства?

Повернув в узкую улицу Бронзовых Шкатулок, криво поднимавшуюся по склону холма, Пардеро оказался среди старинных построек из почерневших бревен. Фасады лавок, с парами высоких узких витрин и окованными медью дверями, мало отличались один от другого. Видневшиеся за толстыми стеклами предметы лишь ненавязчиво намекали на характер товаров, словно каждый лавочник стремился превзойти соседей сдержанностью.

Улица Бронзовых Шкатулок кончалась небольшой полутемной площадью под навесом, окруженной антикварными лавками, книжными магазинами и прочими заведениями, предлагавшими экзотические материалы и специализированные инструменты. Здесь Пардеро впервые увидел рунов, переходивших от прилавка к прилавку, подолгу изучавших товары и время от времени пояснявших свои пожелания торговцам-майярам безразлично-легкими движениями пальцев. Никто из них даже не взглянул в сторону Пардеро, что вызвало у него странное смешанное чувство досады и удовлетворения.