Алатырь-камень

Однако освежить в памяти то, что уже было, намного легче, чем изучать в первый раз, поэтому Константин, твердо вознамерившись обратить этот полустершийся плюс к своей выгоде, порекомендовал патриарху Мефодию еще за год до поездки подобрать и отправить с Вячеславом аж две сотни священнослужителей из числа образованных монахов и священников.

С будущими миссионерами работали всерьез. В таком деле проколов допустить было нельзя ни в коем случае. Неумелое ауканье грозило так откликнуться, что мало не показалось бы. Поэтому инструктировал их сам патриарх, а о специфике тех краев рассказывали на пару воевода и царь. Они советовали носителям слова божьего почаще вспоминать о законах Ветхого Завета, которые значительно более жестоки, чем слова Нового Завета, но зато близки по духу буйным и необузданным горцам.

На недоуменные вопросы священников и монахов патриарх мудро отвечал, что сейчас самое главное – заронить в их иссушенные яростью кровной мести сердца первую искорку новой истинной веры. А уж потом, смягчив людские души, приступить к следующему этапу, который – это тут же подчеркивалось – придет очень нескоро. Скорее всего, сами присутствующие его не застанут.

– Но! – тут же подчеркивал Мефодий. – Многие из законов, которым повинуются те же невежественные горцы, во многом сходятся с заповедями Христа, а потому речь ни в коем случае не идет о том, чтобы вы сами позабыли про них. И никто не говорит, чтобы вы не пытались отговаривать убийцу-кровника, если он поделится с вами своими черными замыслами о мести. Наоборот. Просто надо все время помнить, что, даже надев крест на шею и приняв святое крещение, они все равно еще не стали в душе подлинными христианами. Во многом они как дети, которых еще учить и учить. Помыслы у них благие, а вот дела… увы. 

– Только помните, что этих детей нельзя шлепать по заднице, – внес существенное уточнение Вячеслав, взявший слово следом за Мефодием. – Никаких проклятий, запретов и прочих угроз от имени бога – только ласка и уговоры, плюс личный пример подлинно христианского поведения.

Кое-кто после таких семинаров честно покаялся, заявив, что не выдержит искуса, других приходилось отчислять, потому что знания их, мягко говоря, оставляли желать лучшего, а третьи сами высказали нежелание ехать в неизведанные края к диким народцам, ссылаясь на телесную немочь и прочее. Таких тоже не неволили.

– Столь тяжкий крест на свои плечи можно взвалить только добровольно, – с самого начала заявил патриарх Мефодий.

В конечном итоге миссионеров осталось около сотни. С ними стали проводить разговоры о том, что каждый из них, помимо того, что он – лицо духовного звания, еще и русич, а потому его деятельность должна быть направлена на благо Руси.

С правильно понявшими суть дела – в их число вошел где-то каждый пятый – проводили дополнительные инструктажи Любомир и Николка Торопыга.

Некоторых священников воевода оставил в Крыму для укрепления православия, а остальных постепенно стал раскидывать по всему Кавказу. Его воинство, надежно охраняемое добрыми воспоминаниями и многочисленными крестами, занималось преимущественно тем, что восстанавливали вместе с местными жителями заброшенные церкви и часовни.

Да и разногласия многочисленных ясских вождей, ни в какую не желавших отдать пальму первенства кому-то одному, после длительных усилий русских дипломатов удалось тоже превратить в плюс.

Тут как нельзя кстати пришлись подарки – стеклянные кубки, великолепное оружие, конская упряжь, искусно отделанная серебром, и прочее. Очень кстати оказались и небольшие колокола, которые после восстановления очередной церкви торжественно водружали на звонницу.

– Я понимаю, что ты не больно-то любишь лоб в молитвах расшибать. Я и сам религиозным рвением не обуян, но на сей раз… – Константин, не договорив, улыбнулся. – Словом, изобразишь такого набожного человека, чтобы и сам Иоанн Креститель близко не стоял. Оно для дела необходимо, так что ты уж расстарайся. Особенно постарайся привести к общему знаменателю тех, кто живет возле Терека. Потом в тех местах легче работать будет.

– Можешь не сомневаться, – весело подмигнул ему в ответ Вячеслав. – Они у меня от всех прочих богов будут как черт от ладана шарахаться. И вообще, будет им и обедня в сочельник, и литургия на Пасху, – загадочно, но многообещающе посулил он и не удержался, чтобы в очередной раз не процитировать Высоцкого, как всегда, перефразируя на ходу:

– Не один из них будет землю жрать. Все подохнут у меня без прощения. Отпускать грехи кому – это мне решать, а они все будут – козлы отпущения.

– Только не очень-то там резвись, – попытался слегка охладить не в меру воинственный пыл друга Константин. – Там все надо так отладить, чтобы через эти места лет через двадцать-тридцать любой восточный купец мог беспрепятственно товары провезти.

– А зачем? – удивился Вячеслав. – Есть же Волга. Чего им по диким горам Кавказа тащиться? Или ты собираешься Военную Грузинскую дорогу наладить?