Алатырь-камень

–  Выходит так. Вообще-то, Торопыга намного лучше меня рассказал бы, что да как там дальше было. Да и патриарх наш тоже. А еще… Упрямец, – помедлив, добавил он.

–  Но их здесь нет, – развел руками Константин. – Ни того, ни другого. Так что придется тебе самому.

–  А что за Упрямец? – оживился Святослав. – Я о таком вое и не слыхивал.

–  Собака это была. Обычная собака, – помрачнев, нехотя произнес Вячеслав, но тут же поправился: – Хотя нет, какая уж там обычная. Скорее наоборот. Ну ладно, слушайте. Только я сразу предупреждаю, что рассказчик из меня не ахти какой.

Так совпало, что обоз с провиантом и вином прибыл из Константинополя в тот же день. Поначалу легкое облачко пыли, показавшееся со стороны столицы через час после завершения битвы, вызвало у бдительных стражей небольшое беспокойство, но тревога оказалась ложной. Это патриарх Герман прислал победоносному войску свой небольшой дар вместе с благословением и пожеланием скорейшей победы. Но если пожелание несколько запоздало, то все остальное оказалось как нельзя кстати.

Возглавлял обоз отец Амвросий, ласково улыбающийся направо и налево. Вот только когда он поглядывал в сторону русского воеводы, то наблюдательный человек мог бы заметить, как на одно краткое мгновение, не больше, в глазах его появляется что-то недоброе. Но кто же в такой великий день будет приглядываться к монаху, особенно когда тот привез не благословение, а нечто гораздо более приятное, и теперь щедро угощает всех подряд?

Через час веселился и пил весь лагерь за исключением дозорных и еще одного человека, который не был на страже, но к вину так и не притронулся – были причины…

Что вино очень вкусное – Николка знал еще с детства. Точнее, с момента своего первого причастия в маленькой церквушке, стоящей в соседнем селе. Мать, невзирая на свою набожность, ходила туда не часто, только на великие праздники. С тех самых пор сам запах вина сливался у Николки в одно целое с нарядным сарафаном матери, сладковатым запахом ладана и празднично оживленными лицами сельчан.

Вот только священник никогда не предлагал Торопыге добавки, а что такое одна-единственная маленькая ложечка, пусть и для мальца? Да ничего. С тех самых пор одним из самых заветных желаний Николки было распробовать его как следует.

Подходящий для этого случай подвернулся после того, как он получил свою первую награду. И хотя сам он про себя полагал, что досталась она ему не совсем по праву, но не возвращать же ее обратно. «К тому же князю виднее, кого и за что награждать»,– успокаивал он себя.

А после награждения был пир, и не только в княжеском терему. Веселилась вся Рязань. Впрочем, Николка, как награжденный, оказался именно за одним столом с князем. Сидеть там было почетно, но очень уж непривычно и даже как-то неудобно. Кругом тысяцкие, бояре и… он.

Так что первый кубок с медом, столь же сладким, как и вино, он выпил залпом скорее от смущения. Другой – потому что первый немного помог, и появилась надежда на то, что вторая чара это самое ненужное стеснение, от которого Торопыга то и дело вспыхивал тонким девичьим румянцем, уберет совсем.

Выпив его, Николка некоторое время прислушивался к своим ощущениям и пришел к выводу, что расчет оказался не совсем точным – для окончательной победы над собственной робостью необходим еще один кубок. Он выпил и его.

А тут как раз провозгласили здравицу в честь великого князя Константина Владимировича, чтобы он жил долго и счастливо многая-многая лета. Ну как тут не выпить. А следом еще один. На этот раз сам князь встал, предложив осушить кубки за того, кто своей храбростью и отвагой помог ему победить всех ворогов, – за великого рязанского воеводу Вячеслава свет Михайловича. Да Николка за своего воеводу всю руду не раздумывая по капле бы отдал, а тут только выпить надо.

Затем Торопыга заметил, что у него перед глазами как-то подозрительно плывет стол и норовит завалиться то в одну, то в другую сторону. Он даже ухватился за его край, чтобы удержать от резких качков. Вроде помогло. Покосившись по сторонам и увидев, что его соседи сидят спокойно, Николка стал смутно догадываться, что стол тут ни при чем, и где-то там в глубине шевельнулась слабая мыслишка о том, что, кажется, ему хватит, но в это время была провозглашена здравица за всех награжденных.