Алатырь-камень

– Обидеть не хотел, – уступил Константин. – Однако земли эти мои. Получается, что и ты у меня тоже в гостях. К тому же я привык к тому, что добрые люди в градах да селищах живут, а не в лесу прячутся.

– Стало быть, доля такая. У меня тоже когда-то и дом был теплый, и жена славная, и дите народилось. Все в одночасье порушилось.

– И кто тому виной? – спросил Константин, продолжая присматриваться к собеседнику.

По виду тот на вятича не походил никаким боком. И нос не бульбочкой, а заостренный, и волосы не черные, а темно-русые, и бородка совсем небольшая, и одежа на нем дорогая, а сидела как влитая.

– Да что там долгие речи вести, – отмахнулся от вопроса Слан. – Ты мне лучше вот что скажи. Верно ли попы в селищах да в Карачеве сказывали, что ты всех татей миловать повелел?

– Если рудой человеческой рук не замарал, – уточнил Константин. – Только тогда поспешать надо. Ведь в грамотке моей и сроки указаны. Так что тебе на раздумье да на сдачу всего пара месяцев осталась.

– Руки мои чисты, – ответил Слан. – Так как ты с теми поступаешь, кто по доброй воле из леса выходит?

– По грехам их, – ответил Константин, окончательно успокоившись. – Вовсе без наказания тоже отпускать нельзя, иначе не по Правде оно будет. Однако и в порубе никого томить не собираюсь. У меня кара иная.

– Кнут и кат? – усмехнулся Слан.

– Зачем же так сурово? – возразил Константин. – Потрудиться надо для блага Руси. И не за гривны. Тем и полное прощение выслужишь.

– Ишь ты, – мотнул головой атаман. – Стало быть, двойную выгоду получить желаешь. И леса свои от нас очистишь, и холопов даровых себе обретешь. Ловко ты все измыслил.

– Ловко измыслил, говоришь, – повторил задумчиво Константин. – Как сказать. Скорее, в убыток себе. Сам прикинь. Придет ко мне гость торговый, коего ты обидел, и челом на тебя или на кого иного бить станет. А я ведь прощение уже даровал. Значит, виру за его обиду кому платить придется? Верно, мне. А за ним следом второй подойдет, третий, и всем им гривны надо отдать. Какая же это выгода? Скорее, убыток голимый.

– Тогда зачем ты нам прощенье объявил, коли оно тебе в убыток? – озадаченно спросил Слан.

– Хочу все дороги для купцов обезопасить. Чтоб даже девка с кулем серебра могла пройти где угодно, и ей никакого урона бы не было, – пояснил Константин. – А люд мне нужен не простой, а боевой, потому как трудиться придется в местах глухих, необжитых. Новые города хочу ставить на Дону, на Волге-матушке, на далеком Яике. А там ухо надобно востро держать. Племена в тех краях кочевые, дикие. Чуть зазевался – головы лишился. Либо сразу ссекут, либо в полон к басурманам угонят. Пока град не поставите, даже схорониться негде – степь кругом. Конечно, с вами и мои люди поедут, они к ратному делу привычные. Но будет их не очень уж много, иначе вовсе без воев останусь. Потому и хочу, чтоб каждый себя защитить смог.

– Не каждому такая жизнь по нутру придется, – протянул Слан.

– Не каждому, – согласился Константин. – Однако есть и другая работа, поспокойнее. Если отсюда все время на восход солнца идти, сразу за землями волжских булгар горы начинаются. Там народец поспокойнее будет. Опасаться нападения все равно надо, но если к ним с лаской, то и они к тебе по добру. Зато работа потяжелее. Земля в тех местах рудами богата, кои мне нужны. Поначалу задарма потрудитесь во искупление грехов своих, да отработаете то, что я вам в дорогу дам, а после, когда расплатитесь за все, можете хоть на все четыре стороны идти.

– Чем же платить-то повелишь? – поинтересовался Слан.

– А мне все едино, – спокойно ответил Константин. – Можно золотом, можно серебром, приму и железо с медью, могу и камни-самоцветы в уплату взять.

– И назад вернуться тоже дозволишь? – уточнил атаман.

– Если желание будет, – равнодушно пожал плечами Константин. – Только учти, что запрошу я с вас много. Не один год потрудиться придется. 

– И сколь же берковцов [111] железа на каждого положишь во искупление? – поинтересовался атаман.

– По сотне, – коротко отвечал Константин. – Как привезете, так и все – отработали. Тот, кто там останется, станет за свои труды гривны от меня получать.

– Ежели я здесь из болота руду добывать бы начал, то больше пары берковцов за лето мне нипочем бы не извлечь.

– А ты что же, из рудознатцев будешь? – поинтересовался Константин.

– Коваль я, – пояснил Слан. – А ковалю без того, чтоб самому руду добывать, не можно.

– С тебя тогда и полсотни хватит, – скинул князь. – Твой труд подороже будет.

– Все едино два с половиной десятка лет на тебя спину гнуть придется, – усмехнулся атаман.

– Если из болота добывать – тогда да. А там в земле железа столько, что при удаче за одно лето рассчитаетесь, – обнадежил Константин.

– А коли не подсобит мне Авось? [112]

– Тогда за два-три, от силы – за пять.

– А не боязно тебе? Вдруг я соглашусь, а там, в местах глухих в бега ударюсь? – полюбопытствовал Слан.

– И будешь как волк всю жизнь в лесу отсиживаться, – улыбнулся князь. – Глупо оно как-то выходит. Тебе и здесь-то, близ болот жить надоело.