Алатырь-камень

— Ну-у-у, я не знаю, — несколько озадаченно протянул царевич, но после некоторой паузы возразил: — Я так мыслю, что можно было и не спешить его одаривать за привезенное железо. Ты и так за него вон сколь гривен выложил, когда из поруба выкупал. И потом, ты вроде бы всех в тот день за иное награждал — за удаль ратную, за мастерство воинское. Нешто он такой награды заслуживал? — и вопросительно посмотрел на отца, который загадочно улыбался.

И что удивительно — точно такая же загадочная улыбка блуждала на лице воеводы Вячеслава, вошедшего к ним незадолго до окончания рассказа о Слане и теперь сидевшего напротив Святослава.

Царевичу стало даже обидно. Выходит, они знают о бывшем атамане шатучих татей что-то такое, о чем ему, будто несмышленышу какому, знать не положено. А разве он дите неразумное?! Почитай, три с половиной десятка лет на белом свете живет и доселе все поручения государя исполнял справно и с великим тщанием.

Глава 11 Хоромы за бесценок

— А я его не за это одарил, — наконец вымолвил Константин, отвечая на вопрос Святослава. — За железо он от меня коня получил, ну и так кое-что по мелочи. Тут дело в другом.

— Неужто его заслуга столь велика была? — уточнил царевич.

— Более чем, — ответил за царя воевода.

— Ой, — вдруг хлопнул себя по лбу царевич и радостно заулыбался. — Вспомнил! За поимку…

— Я понял, о чем ты хотел сказать, но за такое лишь медаль положена, — поправил его Константин. — Награда Слану за другое дадена. Хотя и поимка ему тоже зачлась.

— А я почто не знал об этом? — слегка обиделся Святослав. — Он что же, поручение твое выполнял, или как?

— Да ты не спрашивал, а мне не до того было, — пояснил Константин. — Да и не было никакого поручения. Как-то оно само собой получилось.

— Повезло ему, стало быть? — уточнил Святослав.

— За везение наш государь ордена не раздает, — улыбнулся воевода. — Да и не каждый так использует это везение. Удача — птичка проворная. Чуть зазеваешься, она мигом из рук выскочит. Да еще и понять надо, как ее ухватить половчей. У Слана это хорошо получилось.

Когда первый караван с железом прибыл в Рязань, на дворе стояла уже осень. Бабье лето в этом году, словно компенсируя необыкновенную жару предыдущих месяцев, закончилось необыкновенно рано, и солнце вот уже неделю вовсе не проглядывало из-за низко нависших туч. Сильных дождей пока не было — так, моросило слегка, но все шло к тому, что не сегодня-завтра начнется затяжная непогода.

Возвращаться в это время обратно на Урал нечего было и думать, и Слан попросился в Киев, повидаться с родичами. Тревожила забота за отца с матерью, за меньшую сестрицу, прозванную в тон самому Слану Вьялицей[117].

Константин не только охотно отпустил его, но и помог, причем не только гривнами, но и конем. Выведенные из царских конюшен жеребцы были и впрямь хороши по всем статьям. Такие пришлись бы впору не только обычному дружиннику или, скажем, сотнику, но и тысяцкому.

— Выбирай сам, — кивнул в их сторону Константин. — Любой из них твой. Хочешь — рыжий, хочешь — вороной.