Алауэн: История одного клана

Все драконы — эгоисты. При том совершенные в своем исполнении. Они готовы пройти весь мир, проползти его на коленях, если понадобится. Они готовы совершать невозможные подвиги, даже спасти весь мир… если в конце им достанется ожидаемый приз, пусть даже спокойная жизнь в спасенном мире (хотя о ее спокойствии я сильно сомневаюсь — дракон и спокойствие плохо сочетаются). Даже любовь дракона до предела эгоистична — они пойдут на все ради своей любви. СВОЕЙ. На чужие чувства, если они не затрагивают дракона, им плевать с высоты полета. Да и то лень.

Кстати о лени. Это тоже одно из проявлений эгоистичности дракона. «А зачем?» Сколько граней в этой короткой фразе для того, кто что-то предложил дракону. И ведь древнему змею не обязательно даже произносить эти слова — лень. Они будут в позе, во взгляде хищных змеиных глаз, в самом его дыхание. Вы их не пропустите.

Одно из самых эгоистичных его чувств — это любовь к детям. Вот это апофеоз. Они любят эти частички самих себя настолько глубоко, что забывают об их одушевленности. И в тоже время любая боль родного дитя — тяжелое испытание для дракона.

И лишь одна любовь для дракона бескорыстна — к небу.

Глава 1 «…И от полученных знаний скончался на месте!»

— Ну и в кого ты такая бестолочь? — шумно вздыхал блондин.

— В драконов, вестимо.

— Что-то не похоже, — загрустил Теоденус, подпирающий щеку рукой.

— Тогда какой толк меня дрессировать. Ну не умею я.

— Если бы только не умела. Так ты еще и учиться не хочешь.

— А оно мне надо?

Приподняв бровь, он смерил меня взглядом:

— Это ты у Диар спрашивать будешь. Она сказала — надо. Значит, будем учить.

— Садисты!

Он улыбнулся.

— Это ради твоего же блага.

Я фыркнула. Эта фраза уже набила оскомину. Не проходит и дня, что бы я ни слышала ее.

— Упрямая! — Но, несмотря на свои слова, Теоденус улыбнулся и, протянув руку, потрепал меня по коротким волосам.

Пожалуй, это единственный дракон, которому я до… нет, меня слишком хорошо научили не верить им. Но Теоденусу я просто не могла относиться плохо. В его серых глазах сокрыто столько мудрости и понимания, что даже мое сердце согревалось.

— Ладно. Давай заканчивать безделье на сегодня. Тебя Диар требует.

— Безделье? Я себе мигрень заработаю так бездельничая. Ну не могу я передавать мысли. Только принимать.

— Ты лентяйка.

— Ага, — Скосила я глаза на дракона. — Еще какая!

Теоденус вздохнул.

— Пара уже самой научиться.

Сжав одной рукой мои плечи, он мгновенно перенес нас как раз к дверям в любимую комнату Хранительницы. Наверное, мне никогда не удастся назвать ее по имени. Просто не могу. Когда смотрю в ее глаза…сразу вспоминаю пропасть что она создала меж нами.

А вот Теоденус другое дело. Если бы не поддержка этого дракона, не знаю, чем бы все закончилось. Где-то через неделю, после того… как… после того как я к ним попала, дракон точно так же сжал мои плечи, встряхнул. От взгляда его внимательных глаз, я не выдержала и разрыдалась. По своей внутренней связи он позвал жену и потребовал ответа. Ее слов я никогда не слышу, ментальный посыл Хранительницы мне не дается. Даже не представляю, что же она могла ему рассказать. Просто через какое-то время он сильней сжал меня в своих руках.

— Может быть, все не так как кажется на первый взгляд?

— А как? Что я еще могу подумать? Он просто исчез.

— Может быть дождешься его, и спросишь?

— Уж я спрошу! Так спрошу — мало не покажется!

— Не отчаивайся, девочка.

Он был, пожалуй единственный дракон, которому я могла открыть сердце. Хотя и не доверяла.

Хранительница сидела в своем кресле и перебирала бумаги. При моем появлении она подняла голову и улыбнулась.

— Добрый день, Александрит. Как прошли занятья?

— Неудачно. Я не способна пользоваться телепатией в полной мере.

— Это конечно плохо, но не смертельно. Хватит того, что ты можешь слышать.

— Это да.