Албазинская крепость

Из Селенгинского острога посольство отплыло следом за уходящими льдами.

Миновали Байкал в тихую погоду. Быстро плыли по Ангаре к Енисею.

Енисейский воевода посла встретил сурово, сделал наглый обыск: потаенные товары искал всюду, щупал самолично карманы посла, рылся за пазухой. Китайские подарки воевода отобрал, посла посадил под строгий караул, а в Москву послал гонца с росписью на китайские подарки и с доносной грамотой.

А посол по-прежнему неутомимо трудился над писанием. Дорожные пометы от Москвы до Пекина старательно нанес на карту; изобразил и реки, и горы, и степи, и леса, и городки. Пометив реку Амур, поставил на левом берегу Албазинскую крепость, а сбоку написал: «Сей восточный рубеж Руси, повоеванный вольными казаками. Его надобно хранить строго, ибо земли всюду богатые, просторные, а народы, кочующие окрест, к китайцам мало склонны, обиды китайских ханов им надолго памятны…»

Свои драгоценные записи хранил посол в изголовье; походный ларчик отобрал воевода. А еще бережней хранил посол описание Китайского царства. Листы, мелко исписанные, ловко прятал, куда доведется: в сапог, в полу кафтана, а иногда листы клал на голое тело и поверх повязывал тряпицей, будто больное место лечил.

Боялся посол гнева своевольного воеводы.

В заключении опальный посол томился три месяца. В январе 1678 года, по указу царя, при строгом надзоре прибыл посол в Москву. На дальнее путешествие в неведомое Серединное царство потратил три года. От дорожных мучений, неудач и доносов голова посла побелела, он сгорбился, похудел.

Подозрительно встретил царский двор посла. Спафарий не узнал Москву, горько досадовал на свою судьбу. Царь Алексей Михайлович умер. Боярина Матвеева — помощника и любимца царя — придворные завистники очернили, опозорили. Слепые поборники старины кричали и поносили боярина Матвеева: он-де противник заветов наших отцов и праотцев, учредитель бесовского позорища — комедийной хоромины, он, подстрекатель лукавый и злонравный, наушничал царю на бояр достойных и тем обрушивал на них гнев царя, несчастья и беды. Боярина Матвеева, покровителя и поощрителя всех дел Спафария, царь Федор выгнал с позором. Боярин томился в ссылке в Пустозерском остроге на берегу Ледовитого океана. Другие приближенные царя и боярина Матвеева тоже очутились в опале: кто гнил в тюрьме, кто в монастырской келье, кто сложил голову на плахе.

Дорогие одежды, серебряные чаши, расписная утварь и все богатство Спафария, которые, отъезжая в Китай, отдал он под присмотр боярину Матвееву, разорили недруги боярина. Посол не отыскал и малой части своего добра. Даже енотовая шуба, даренная Спафарию царем Алексеем Михайловичем за прилежание к книжным трудам, пришлась по плечу одному из близких бояр царского двора.

Спафарий, одинокий, старый и нищий, скитался по монастырским обителям и слободам, кормился добрым подаянием. При царском дворе никто не оценил великих заслуг ученого трудолюбца, бесстрашного путешественника и бескорыстного посла. Короткие пути в Китай, вести о неизвестном Серединном царстве и его обитателях и те писания Спафария, в которые он вложил много труда и бессонных ночей, за которые вынес безмерные тяготы и мучения, никому оказались не нужными.

Междоусобица и плутни вокруг престола затмили все государственные дела. А тем временем Никифор Венюков настрочил доносный лист царю на Спафария. Вдобавок к доносу, поданному селенгинскому воеводе, Никифор Венюков возвел клевету на посла, обвинив его в самой тяжкой измене и предательстве. В доносе написано было, что-де посол, подлый лукавец, склонил за подарки да подачки на свою руку отрока Николку Лопухова. И этот-де Николка Лопухов все тайны знает, но уподобился рыбе: упрямо молчит.

И прежде чем допросить Спафария, схватили Николку Лопухова. В пытошной его пытали и мучили. Николка хранил честь посла, на пытках стоял твердо и, лишь когда вздернули его крюком под ребро сознался:

— Видел… писание тайное посла…

Николай Спафарий был немедленно разыскан, схвачен и предстал перед царским двором.

Царь Федор с ближними советниками — боярами Милославскими да Трубецкими — строго допрашивал посла. Заставили они его дать перед иконой богородицы кровную клятву и целовать святой крест трижды, чтобы заставить посла говорить чистую правду.

После клятвы и молебна привели посла к каменной стене, палач смерил рост посла черным шнуром, мерку наложил на стену.

— Рубите камень, готовьте могилу старцу… — указал он каменщикам.

По наказу бояр приготовлен был для Николая Спафария склеп в каменной стене монастыря, чтоб, уличив во лжи и черной измене, замуровать его живым.

Посла вновь привели в дворцовые палаты.

Боярин Милославский, ведавший делами посольского приказа вместо боярина Матвеева, муж величавый и гордый, обратился к послу:

— Винись, посол, и говори, пошто продал китайскому властителю иноверцев, живущих по реке Амуру, ясак платящих русскому царю.

Спафарий отвечал:

— То враки подлые… Иноверцы ясак дали русскому царю сполна, и тот ясак вез я на двадцати возах. Енисейский же воевода по тайному доносу те возки отобрал дочиста.