Альбедо. Книга I

Лоренц бесцельно поглазел на стеклянный стол, на закрытый ноутбук и содрогнулся. Он уже давно ни с кем не обсуждал собственные литературные планы, и даже не думал, насколько это больно. Конечно, проблемы с творчеством волновали его, но он даже не догадывался, насколько глубоки эти проблемы. Всему виной Марлис, всему виной кризис, всему виной все, что угодно, кроме него самого. И выпивка здесь абсолютно не при чем.

– Я не пьяница, Варин. И не надо считать меня таковым.

– Хм, а ты так в этом уверен? – вопрос Варина ударил не хуже прямого хука. Лоренц потер щетину на подбородке, пытаясь найти какие-то аргументы, но в голову так ничего и не пришло.

– Что тебе нужно, Варин? Я понимаю, что не оправдал кучу надежд. И твоих, и Марлис, и детей, и издательства, и может быть, самого Господа Бога. Ты хочешь, что бы я извинился?

– О чем ты пишешь сейчас, Лори? Мне твои извинения до одного места, знаешь ли.

Лоренц поерзал в кресле, собираясь с мыслями.

– На самом деле, я не знаю о чем писать. В прежние времена, я мог превратить любую идею, даже самую ничтожную, в настоящую историю. Мысли сами приходили в голову, стоило мне только уцепиться за какую-то деталь. Я всегда считал себя выше бульварных писак. А теперь, я не вижу в этом никакого смысла. Сюжет не складывается, герои не появляются. Если раньше персонажи были живыми, то теперь напоминают трупы, которые подключили к сети с напряжением – они шевелятся, но живее, чем были, не становятся.

– То есть, ты потерял вдохновение?

– Я начал пить, когда потерял вдохновение. А потерял вдохновение из-за того, что начал пить. Такой, вот, замкнутый круг. У меня нет идей, нет сюжетов, нет мыслей. Желание писать осталось, но я не знаю о чем.

Варин сцепил руки на животе, соединив подушечки пальцев.

– Давай не будем равняться на печально известного Виктора Венцеля, который мнил себя великим писателем, а на самом деле издал только одну несчастную книгу и покончил с собой, когда не получил признания. Я пытался работать с ним одно время. Так вот, врачи диагностировали у него шизофрению и манию величия, если что. Ты – Лоренц Фрост, а не слетевший с катушек Венцель, запомни это, пожалуйста, и впредь не жалуйся на отсутствие вдохновения.

Лоренц хмыкнул, повертел в ладони коробок спичек.

– А на что мне жаловаться? Хочешь, что бы я выдумывал причины, вместо того, чтобы называть их по именам?

– Ты умеешь писать, ты должен писать. То, что у тебя сложный период, не значит, что так будет всегда. Ты должен перестать убивать самого себя, и начать работу. Тебе будет легче, вот увидишь. Творчество помогает многим художникам, писателям и музыкантам восстановиться. И ты не исключение, ясно?

– Каждый человек мнит себя исключением. Это обычное дело, если что. Поверь мне, как писатель, я хорошо разбираюсь в психологии.

– Как писатель ты хорошо разбираешься в психах. А творчество – это кое-что совершенно другое.

– Было бы неплохо понять, как вернуться к этому самому творчеству, Варин, если я списан в тираж. Ноль без палочки. У меня идей не больше, чем у этого самого стола, за которым мы сидим.

Варин коротко улыбнулся, кивнул в ответ, подтверждая каждое слово.

– Вот поэтому я к тебе и пришел. У меня есть для тебя чудесные новости. Скажи, чем помимо пирамид, саркофагов, мумий и фараонов известен Древний Египет? Ну, не разочаровывай меня.

Лоренц развел руками, с раздражением отметив, что тремор снова вернулся.

– Древний Египет? Серьезно? Ну, хорошо. В Древнем Египте были изобретены бетон, обувь на каблуках, расчески и зубной порошок. И откуда я только это помню, интересно узнать?

– Ну, а помимо того, что эти умельцы внесли огромный вклад в технологическую сферу, медицину, строительство, религиозные и культурные устои общества, что они сделали?

– Без понятия. Удиви меня. Как ты заметил выше, я пьяница и идиот с маниакальными чертами, так что я могу позволить себе неведение.

– Не утрируй, пожалуйста. Я указал тебе на действительно важные проблемы, которые ведут тебя…

– Ладно, хватит. Так что сделали эти самые египтяне? Нашли идеальный сюжет? Написали книгу книг? Поразил людей бальзамированием и страшными проклятиями?

– Они изобрел чернила.

– Чернила? А при чем тут чернила? И какое мне дело до чернил?

Варин заблестел глазами, как фокусник, который смог очаровать детвору необычным трюком.

– Это то, что поможет вернуть тебе вдохновение, – сказал он торжественно.

Глава 2. Чернила и осколки

1.

Май

Вода в бутылке была отвратительной. Тошнотворно теплая, с соленым привкусом, вместо ожидаемого облегчения она принесла только разочарование – отличное дополнение к скверному дню. Лоренц выдавил таблетку аспирина, разжевал ее и проглотил горький порошок. Легче, скорее всего, уже не станет, но наверное, это лучше, чем ничего.

Он пробыл в пути уже около двух часов. Интересно, на что бы он мог потратить это время, не сумей Варин его провести?