Альберт

– Да, презирайте его, унижайте, – продолжалъ художникъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ, – вотъ онъ оборванный, пьяный, голодный; а изъ всхъ насъ онъ лучшій, онъ любимъ, онъ любитъ, онъ отдался не себ, отъ этаго онъ и сумашедшій. Да.

Албертъ съ невыразимымъ блаженствомъ слушалъ художника, хотя совсмъ не понималъ его рчь. Слезы вдругъ хлынули въ глаза художнику, онъ подавилъ рыданье и отвернулся.

– Вы славный человкъ! – сказалъ вдругъ Албертъ и неожиданно поцловалъ художника въ щеку.

– Убирайтесь! Я видть его не могу, – проговорилъ художникъ и торопливо вышелъ въ другую комнату.

12.

Между гостями произошло смятеніе. Почтенный гость Аленинъ былъ обиженъ и старался скрыть это. Хозяинъ дома не зналъ, что длать. – Въ первую минуту слова Нехлюдова тронули его; но скоро онъ вспомнилъ свою обязанность хозяина дома и, проклиная и Алберта, и Нехлюдова съ его запальчивостью, подслъ къ почтенному гостю и повелъ разговоръ о общихъ знакомыхъ; но Аленинъ не слушалъ его и, не дождавшись ужина, взялъ шапку и поднялся. Несмотря на уговариванья Делесова, онъ весьма холодно пожалъ ему руку, особенно учтиво, проходя гостиную, включилъ въ одинъ поклонъ Алберта и Нехлюдова и вышелъ. Остальные гости, посидвъ немного, тоже скоро разъхались. Албертъ, надвъ свою альмавиву, поплелся за ними. Делесовъ и не подумалъ его удерживать, такъ его занимала и мучала непріятность Нехлюдова съ Аленинымъ, происшедшая у него въ дом.

Оставшись одинъ, онъ долго ходилъ по комнат, досадуя на Нехлюдова. Было множество мелкихъ соображеній, по которымъ это дло было ему крайне непріятно. И знакомства Аленина, и толки, и положеніе въ свт, притомъ онъ сдой, иметъ такую извстность, сдлалъ мн особую честь, исключеніе, пріхавъ ко мн, и вдругъ такая исторія. Да просто нехорошо! Впрочемъ Нехлюдовъ хорошо говорилъ, думалъ онъ. Да зачмъ же грубо-то, вотъ что. Вс эти господа такіе. И снова онъ повторялъ въ памяти споръ Аленина съ Нехлюдовым и воображалъ, какъ бы это вовсе не могло случиться и какъ бы онъ могъ противудйствовать этому, сказав то-то и то-то и получивъ въ отвтъ то-то и то-то. – Потомъ онъ сталъ думать о томъ, какъ замять это дло, и посл долгихъ соображеній ршилъ завтра хать къ одной дам, которая очень дружна съ Аленинымъ, а потомъ нсколько разъ сряду быть на его музыкальномъ вечер. —

– Гд-то нашъ Нмецъ ночевать будетъ? – сказалъ Захаръ, раздвая барина: – даже жаль стало, какъ вс господа сли по каретамъ, а онъ по морозцу въ своей епанч пшечкомъ поплелся.

– А холодно на двор? – спросилъ Делесовъ. Ему завтра надо было много здить.

– Страшный морозъ, Дмитрій Иванычъ. – Скоро еще дровъ купить надо....

Албертъ въ это время, спрятавъ голову въ плечи, бжалъ по направленію къ Анн Ивановн, гд онъ надялся переночевать нынче.

– Очень, очень хорошо говорилъ, – разсуждалъ онъ самъ съ собою. – Обо мн говорилъ, я понялъ, сейчасъ понялъ. – Горячій молодой человкъ и аристократъ, это видно. Я, когда мы выходили, поцловалъ его. Онъ очень, очень мн понравился. Да и хозяинъ славный, славный, угостилъ, такъ что даже совсмъ не холодно. Хорошо, что онъ меня не удерживалъ. Я ужъ не могу, только ему непріятно бы было, – разсуждалъ онъ, все ускоряя и ускоряя шагъ и засунувъ руки въ карманы, локтями закутывая свой плащъ. – Теперь Анна Ивановна, врно есть гости, опять я поиграю имъ, танцовать будемъ, будемъ веселиться!....

Съ такими мыслями онъ добжалъ до Анны Ивановны, калитка была отперта, нсколько саней стояло около нея, и изъ сней падалъ свтъ на снгъ двора. – Такъ и есть, еще есть гости, – подумалъ онъ и постучался. Лицо Анны Ивановны высунулось изъ-за ршетки.

– А – это вы, Албертъ!

– Я, моя прелестница, – отвчалъ онъ, улыбаясь.

– Колосовъ тутъ, идите! – отвчала Анна Ивановна, съ озабоченнымъ видомъ оглядываясь назадъ и не отвчая на улыбку Алберта. Колосовъ былъ извстный петербургской богачъ. Албертъ понялъ, что нельзя, пожалъ плечами и еще разъ улыбнулся.

– Ну до другаго раза, – сказалъ онъ, – прощайте.

– Жалко, что нельзя пустить, онъ не любитъ постороннихъ, – сказала Анна Ивановна, – гд же вы переночуете?

³¹ – О, у меня мстъ много, прощайте, – и Албертъ пошелъ назадъ.

– Куда? – представилось ему. – Э! все равно, только бы спать поскоре, къ дворнику на Гороховую. Маршъ, – и онъ побжалъ туда.

Дворникъ, завернувшись въ тулупъ, спалъ на лавк у воротъ. – Албертъ постоялъ, радуясь, посмотрлъ на него, какъ онъ славно спитъ, и, не ршившись будить, проскользнулъ въ калитку. Тамъ онъ въ темнот, какъ домашній человкъ, взялъ на право, съ трудомъ отворилъ закостенлыми пальцами дверь и скрылся въ темной конюшни. Онъ зналъ, что одно стойло пустое, прошелъ туда и легъ, отдуваясь. Въ навозномъ пару было почти тепло. Онъ завернулся съ головой въ плащъ и сказалъ себ: – Теперь славно! Спать! – Но какъ и у всхъ, прежде чмъ заснуть, въ голов его стали появляться воспоминанія о прошедшемъ, мечты о будущемъ и еще Богъ знаетъ какіе отрывки жизни, перебивающіе одн другія. —