Алби (СИ)

— Я же всё равно для тебя предмет торга! Шантажа! Расходный материал! Что ты мне тут проповедь читаешь? Гуманист хренов. Ментальный взлом им, видите ли, запрещён! А вольер с прутьями, это, конечно, верх сострадания. Какие же вы все лицемеры. Я не хочу иметь с вами дело! А с тобой, Рифус Гарт, особенно! Тебе просто нравится меня унижать. Видеть мой страх. Ты же упиваешься им, тебе только это и надо, ты же по-другому не умеешь...

Гарт резко встряхнул её за плечи, предупреждая начинающуюся истерику.

— Ты чего такая дурная сегодня? От «скея» никак не отойдёшь? Психопатка. Ты своими криками сейчас стаю волков здесь соберёшь или варанов. Варанов ты ещё не видела, а жаль. Утихни. Мне на твоё отношение положить. Хочешь истерить тут? Я не люблю бить женщин, ниже этого падать некуда, но для тебя сделаю исключение. Хорошая порка тебе не повредит. Тут, кажется, кто-то обещал, что глупости кончились. Не заставляй меня сомневаться.

Алби испуганно смотрела на него, неосознанно вжимаясь в табурет. Рифуса Гарта от настоящего бешенства отделяла сейчас очень тонкая грань. Он смотрел в упор светло-карими глазами, в которых читалось желание вынуть ремень из брюк и хорошенько пройтись по её заднице, до сине-багровых гематом. Ей стало по-настоящему страшно. «Алби, ну когда ж ты прекратишь его провоцировать? Ну что на тебя находит всё время, он ведь когда-нибудь тебя действительно ударит. Или отдерёт со злости так, что сидеть не сможешь. Ты и впрямь не осознаёшь, как рискуешь, хоть в чём-то этот киборг прав... Он тебе жизнь спас, а тебе всё мало, всё идеалы свои академические лелеешь, дура. Ты просто дура, Алби Мирр, уже признайся».

— Извини, — прошептала она, сглотнув, — я... не знаю, что на меня нашло...

— Главное, чтобы ушло. Нет, Алби, ты добра не помнишь. Я хотел тебе одно место показать, теперь уж и не знаю...

— Какое? — у Алби против воли загорелись глаза. Рифус усмехнулся. Ну вот как с ней быть? По-хорошему, выпороть и запереть на весь день, чтобы дурь выветрилась, а потом отыметь как следует для закрепления результата. И ведь с нормальными женщинами сработало бы. Стали бы шелковыми, глазки в пол, рот на замке. Но кто сказал, что Алби Мирр относится к нормальным женщинам?

— Пошли. Тут недалеко. И чтоб без глупостей. Знаю я тебя. Магнит для неприятностей.

Лейтенант Пирс Трей задумчиво вращался в кресле профессора. Те немногочисленные записи, что он проштудировал вслед за Триггом, почти не проливали света на всю эту историю имени Морфея, но кое-что показалось Пирсу любопытным. Единственная более-менее пространная запись Эрвина Вайльда, сделанная пару недель назад. Профессор писал от руки немного прыгающим почерком, что выдавало определённую степень волнения или замешательства. Трей поправил галстук, заварил этот кошмарный сублимат и, закинув ноги на лабораторный стол, погрузился в чтение.

«Семнадцатое июля. День сорок первый.

Дор рассказывал вчера, что видел сон о том, что в технологическом корпусе произошёл взрыв вследствие нарушения техники безопасности. Довольно странная фантазия подсознания. Дор, как и мы все, даже ни разу не бывал на том уровне. Но он в подробностях рассказал про эксперименты с фторидом кислорода. Более чем странное видение. На ночной кошмар непохоже, и Алби со мной согласна. Она отметила реалистичность сна и технические подробности, вряд ли известные лаборанту-физиологу. Кит уверяет, что друзей в технологическом корпусе у Дора нет. Этот опыт так и остался бы нами не замеченным, так как он не приближает нас к разгадке кошмаров, если бы не ужасное происшествие, случившееся буквально полчаса назад. По всему Институту сработала сигнализация, нас всех эвакуировали на футбольное поле позади третьего левого выхода. Оттуда было хорошо видно, как из окон одной из лабораторий технологического корпуса идёт дым, выбиты стёкла, причём даже в соседних окнах. Служба ликвидации аварий быстро потушила пожар, и тут я вспомнил о сновидении Дора. Но каково было моё изумление, когда один из научных сотрудников, к счастью, не задетый осколками, рассказал нам, что в этом помещении проводились эксперименты с тяжёлой водой и фторидом кислорода. Я почувствовал лёгкую дурноту, видимо, от неожиданности. Вернувшись, когда на это было дано разрешение, я поинтересовался у Алби, какое именно сочетание дало столь интересный эффект «вещего сна». Она назвала и состав чая, и композицию, и это довольно странное сочетание, в особенности эта вода... где она только её раздобыла... но к сути дела «вещий сон», хоть это и необычно, нас не приближает. Кит так просто высмеял Алби, сказав, что она опасно близка к шарлатанам, что верят в летающие тарелки и голоса в голове. Мне даже пришлось его одёрнуть, а Алби обиделась настолько, что больше за вечер не произнесла ни слова. Но случай интересный, а уж Дор-то как был удивлён. Надеюсь, он не разболтает об этом на всех углах, он хороший парень, но иногда у него чересчур бегают глазки.»

Далее профессор принялся пространно рассуждать о феномене «вещих снов», признав в итоге их фантастическим совпадением.