Альбигойская драма и судьбы Франции

В январе 1226 г. Людовик VIII принимает крест, а весной направляется через долину Роны в Ок-ситанию. Ужас охватывает весь край даже раньше, чем там очутился король. Сеньоры и города торопятся изъявить ему свою покорность. Да, Авиньон героически выдерживает трехмесячную осаду, и продержись он еще несколько дней, его бы спасло внезапное наводнение на Дюрансе. Тулуза также не покорилась и мужественно дожидается еще одной осады. Но следует отметить, что в этот решающий год рухнуло единство провинций. На ум тут же приходит объяснение, что Юг был слишком ослаблен длящейся семнадцать лет войной, чтобы сопротивляться королевской армии. Однако эта же армия, бесспорно, сама была измучена болезнями и уменьшилась с отъездом некоторых магнатов вроде Тибо Шампанского [135], возвратившихся к себе по истечении сорока дней. Полагаю, следует искать другую причину внезапного упадка духа южан. Это воздействие авторитета короля, возросшее после побед Филиппа Августа. Одно дело сражаться с французами, вторгшимися в страну как феодальное войско, другое же дело — в 1226 г. не признавать того, что король, направляющийся во второй раз лично в южные провинции, является сувереном всей Франции, включая графство Тулузское. В истории встречаются необъяснимые на вид феномены вроде этого, причина которых лежит лишь в широком и непреодолимом совокупном развитии.

Конечно, можно, к примеру, объяснить поведение кардинала де Сент-Анжа личными мотивами. Возможно, этот прелат оказался неравнодушен к очарованию Бланки Кастильской, но гораздо более вероятно, что он склонился перед стремительно возрастающей властью, которую не смогло серьезно поколебать даже малолетство Людовика IX [136]. Начнем с того, что королевский крестовый поход закончился весьма неудачно. Король, захворав, не осадил Тулузу и на пути к своей столице скоропостижно скончался. Но он оставил в Каркассоне сенешаля Юмбера де Боже в положении гораздо более надежном, чем у Симона де Монфора осенью 1209 г. Невзирая на опасности, нависшие над самой короной, Бланка Кастильская никогда не заставит своего сенешаля испытывать нехватку войск.

И вот мы вступаем в последние годы этой двадцатилетней войны. После краткого и рокового периода растерянности Юг еще раз воспрял духом. Тулуза остается неприступной, и город это г столь велик, что сенешаль Каркассона никогда и не попытается его по-настоящему осадить. Но он избирает другую тактику, более медленную и более верную: летом 1227 г. королевские отряды располагаются на богатой тулузской равнине и систематически опустошают ее, не вступая в сражение. Сжигают урожай, вырубают виноградники, режут скот, и Гийом де Пюилоран, близкий к епископу Фульку, приписывает тому следующие слова: «Так, избегая [137], мы чудесным образом побеждаем наших врагов». Он говорит об этом войске, которое только и делает, что беспощадно грабит край и уклоняется от сражения. Впрочем, на битву его и не вызывали, потому что Раймон VII был больше занят возвращением своих крепостей.

ДОГОВОР В МО (1229)

Все были немало удивлены, узнав, что молодой граф в 1228 г. внезапно решился на переговоры. Но его народ уже изнемогал, и нищета оказалась сильнее патриотических настроений. Силы определенно были неравны. Окситании неоткуда было ждать хоть какой-нибудь помощи, на ее земле обосновался враг, и всем известно, что он ничего не выпустит из рук, потому что удержаться — это вопрос жизни и смерти для французской короны. С этого времени графу, главным козырем которого было достаточно благоприятное положение в войне, кажется, что он может в этих условиях начать переговоры, предложенные регентшей через Эли Герена, аббата Грансельва. Первым актом капитуляции стало соглашение в Базьеже, подписанное 10 декабря 1228 г. Раймоном VII, по его словам, по совету тулузских баронов и горожан, и аббатом Грансельва. Граф объявил, что в целом полагается на третейский суд графа Тибо Шампанского. Последний приходился родственником и регентше, и Раймону VII. Крупный вассал, скорее непокорный, он уже в силу этого был способен, как представлялось, стать серьезным гарантом беспристрастности.

Но силы Раймона VII и Бланки Кастильской были неравны, и третейский суд Тибо Шампанского не избавил его кузена от самых унизительных условий. В 1228 г. корона уже достаточно сильна, чтобы заключить мир, не умаляя своего авторитета.

И Раймона VII поставили перед ужасной альтернативой: либо продолжать отчаянную и отныне безысходную, какими бы ни были временные успехи, борьбу, либо попытаться путем переговоров спасти то, что еще можно. После всего случившегося нечего удивляться, что он принял второй вариант. К несчастью, становясь на путь переговоров, Раймон VII практически тут же отдавался на милость противника. Иные поступки, увы, непоправимы.