Альбигойские войны 1208—1216 гг.

Папа и впоследствии, как, например, в июне 1212 года, продолжал сноситься с новыми подданными, которые, конечно, только в письмах благословляли ненавистную им римскую власть. Графство Мельгейль было единственным непосредственным приобретением, которым воспользовался Иннокентий, чтобы вознаградить издержки, понесенные им в альбигойских войнах.

В то время, когда сомнения в правоте действий запали в душу Иннокентия и когда он стал склоняться на сторону Раймонда, графу Тулузскому готовилась поддержка с другой стороны, от Педро Арагонского, только что прославившегося подвигами в войне с маврами. Он был деятельным соратником Альфонса VIII Кастильского в великой битве под Толосой. Новый архиепископ Нарбонский Арнольд принимал главное участие в битве. Две тысячи рыцарей, десять тысяч конных и пятьдесят тысяч пеших составляли французскую вспомогательную армию.

Христианские силы, предводительствуемые кастильским королем, были огромны. Мусульмане одолели было первым натиском; христиане подались назад, но архиепископ Арнольд, подобно старому Турпену, сам повел рыцарей в бой. Строй африканцев был прорван, сам Мухаммед ан-Насир едва избегнул плена. Произошло страшное побоище, армии Мухаммеда больше не существовало, шестьдесят тысяч сарацин покрывало поле битвы. Это было великим днем торжества христианского имени, днем, радостно отозвавшимся во всех концах Западной Европы. Аларкос был блистательно отомщен.

Королю Педро битва принесла еще более славы, блистательно продемонстрировав его верность христианству и чести. С тем большим авторитетом он мог теперь вступиться за правое дело тулузского графа.

С наступлением лета удача опять повернулась лицом к Монфору: к нему прибыли новые отряды крестоносцев, преимущественно из Франции. Надо было вернуть старые завоевания и сделать новые. Симон отправился на Отпуль. Город был взят на четвертый день после сильного сопротивления жителей, которые разбежались лишь тогда, когда удары таранов сделали дальнейшее сопротивление бессмысленным. Укрепления были разрушены, город разграблен, не успевшие бежать перебиты. Так как дело происходило ночью, сумятица была страшная. В довершение всего крестоносцы сожгли замок[108].

Вслед за падением Отпуля были возвращены многие другие замки и между ними Сен-Феликс, Монферран, Сен-Мишель, который был разрушен до основания. Кинувшись на Пюи-Лоран, Монфор вызвал было против себя графа Тулузского, который, заняв город своими войсками, видимо, решился защищать его. Но отвага Раймонда исчезла, когда крестоносцы стали сходиться к городу; он поспешно оставил Пюи-Лоран, а жителей повел за собой в Тулузу.

Монфор нашел город опустевшим. Через десять дней армия снялась с окрестных долин и, увеличив свою численность новыми французскими ополчениями, направилась в путь. Высшее французское духовенство меняло пастырский посох на меч: архиепископ Руанский, епископ Лаонский и знаменитый проповедник, архидиакон Парижский Вильгельм привели Монфору свои и набранные из добровольцев отряды.

Города Рабастен, Монтегю и Гальяк сдались без сопротивления. Граждане Сен-Марселя выслали депутацию, но она не была принята, потому что Монфор решил никогда впредь не вступать ни в какие переговоры с лангедокскими баронами и общинами. Граждане предчувствовали беду, но сохранили геройскую твердость духа. Они не хотели, чтобы их богатства стали достоянием ненавистного врага, – одни спешно вывозили все, что казалось им ценным, другие разрушали свои дома. Монфор нашел опустевший город. Он велел сжечь его, а стены и башни разрушить.

Крестоносцы пошли на соседний замок Гэпи, но, к своему удивлению, и там не нашли «присутствия жизни»[109]. Монфор велел и здесь исполнить то же самое; город был разрушен и зажжен, а армия двинулась на осаду Сен-Антонина.