Альбигойский Крест. Сенешаль Каркассона

Рауль страшно перепугался, узнав о поимке птицы, убитой метким выстрелом. Он нашел Флоранс, занимающуюся вышиванием в одной из комнат дома сенешаля, и сообщил ей об убийстве птицы. Девушка побледнела и готова была потерять сознания, но сокольничий удержал ее, не позволив девушке упасть.

– Дядечка… – испуганно прошептала она. – Вас, наверное, накажут…

– Если мы оба будем молчать, может быть, пронесет… – прошептал Рауль. – Приказ сенешаля нельзя нарушать…

– Ладно, дядюшка. Хотя, говорят, что обманывать нельзя. Страшный грех…

– Возьмем грех на души, Флоранс. – Кивнул головой сокольничий. – Эта птичка не наша…

– Хорошо…

Второй голубь, предпоследняя птица Флоранс, вылетел под самый вечер, унося повторное письмо. Утром он благополучно долетел до условленного места, где пергамент отвязали и направили с гонцом к Пьеру-Роже де Мирпуа. Но, на этот раз, послание было гораздо большего объема. Флоранс сумела выяснить приблизительную численность отряда и выразила беспокойство, что сокольничего могут найти, и тот, в свою очередь, может проговориться о хозяйке голубей.

Через два дня, катар уже знал о планах крестоносцев выслать подкрепление в аббатство Фанжо. Он стал спешно собирать всех воинов, оголяя многие замки и лишая охраны небольшие поселения. К моменту, когда пополнение крестоносцев должно будет выступать из Каркассона, Мирпуа сможет собрать внушительные силы.

Через пару дней триста пятьдесят конников, стрелков и копейщиков катаров тайно спрятались в небольшом лесочке, что в пяти лье восточнее аббатства Фанжо, где и решили устроить засаду на отряд.

Каркассон. 24 августа 1221 года.

Каждый второй четверг месяца, как и было условлено, Флоранс подходила к большому городскому колодцу для встречи со своим связным. Жаркий полдень вступил в свои права и опалил улицы города невыносимым зноем. В этот час, правда, в районе центральной площади было еще достаточно народа, так что никто не обратил внимания на мимолетную встречу двух человек, словно случайно столкнувшихся возле колодца, украшенного каменной беседкой.

Девушка задумчиво шла от колодца, неся в одной руке корзинку, доверху заполненную спелыми грушами, а в другой руке небольшой бронзовый кувшин, наполненный прохладной колодезной водой. Кувшин покрылся легкой испариной – ключевая вода была свежа, чиста и прохладна. Люди о чем-то переговаривались между собой, несколько хозяек ругались с извозчиком по поводу плохих дров, привезенных им, небольшая стайка юрких мальчуганов с улюлюканьем носилась в тени небольшого храма и играла в войну, изображая рыцарей. В общем, был обычный полдень четверга, рядовой день в длинной веренице года.

– Простите, сеньорита, – Флоранс столкнулась с небольшим худощавым мужчиной тридцати лет, одетого горожанином, – задумался, вот и не заметил вас…

Несколько груш выпали из корзинки и покатились по камням, устилавшим пространство вокруг колодца. Горожанин бросился подбирать их, и вскоре вернулся, неся в руках шесть больших и сочных груш, успевших помяться и испачкаться при падении. Он стал извиняться и складывать их в корзинку. Девушка заметила краем глаза, как незнакомец сунул под нижнюю грушу небольшой комочек бумаги:

– Спасибо, сеньор. Это я замечталась…

– Давненько не было дождя… – ответил незнакомец, несколько раз оглянувшись по сторонам.

– Последний раз, дождь прошел на Святого Жана… – произнесла условный ответ Флоранс.

– Скоро, очень скоро может начаться град… – ответил ей мужчина, поклонился и, проходя мимо, тихо шепнул. – Сегодня мы решим вопрос с сокольничим…

Флоранс побледнела и опустила глаза, прикрыв их своими роскошными длинными ресницами. На мгновение ей стало жаль незадачливого и доверчивого Рауля, позволившего втянуть себя, сам того не подозревая, в шпионскую игру, одним из выходов в которой была смерть…

– Катерина. Вечером… – ответила Флоранс и пошла прямо по улочке, тянувшейся к воротам цитадели.

Незнакомец зашел за угол большого дома, сложенного из темно-красных гранитных камней, и исчез, растворившись среди толпы торговцев, зазывал и карманников, наводнявших эту улочку.

Как назло, граф Амори сегодня весь вечер придирчиво рассматривал своих соколов, намереваясь организовать воскресную охоту и пригласить сенешаля де Леви, с которым он по настоянию матери собирался примириться. Рауль с нетерпением дождался, когда граф покинул его домик, наскоро покормил сырым мясом соколов, накинул красивую кожаную куртку, украшенную серебряными бляхами в виде львов, и побежал к домику вдовы, где собирался провести еще одну приятную ночь.

Катерина зашла к нему днем и, словно случайно, сказала:

– Я соскучилась. Ты совсем забросил меня…

– Как же, – удивился Рауль, – я был у тебя три дня назад…

– Я вся горю… – томно прошептала она, обнажая в хищной улыбке ровные ряды белоснежных зубов. – Сил уже нет…

– Вечером, после молитвы… – покраснел Рауль, гладя женщину по груди. – Сам соскучился…