Альбигойский Крест. Сенешаль Каркассона

Стали они под вечер, еще светло было, кидать свои камни по крепости, думали ворота или брешь какую пробить, чтобы сподручнее штурмовать было. Но, инжениаторы из них, как из меня, уважаемые молодые мессиры, монахиня! Первый камень у них улетел, в общем, не попал! Второй камень они выпустили более удачно – сбили зубец на угловой башне. А мы-то сидим и не знаем, сколько там у них еще камней и когда все это безобразие кончится! Позвали мессира Робера. Он поднялся на башню, нахмурился, поплевал на ветер и приказал заряжать требюше. Благо, что камней в крепости было достаточно, а если бы не хватило, мы могли разобрать внутренние постройки. Но, не зря мессира де Мовуазена звали инжениатором! Вторым камнем он умудрился расколоть требюше врага на части, правда, очень сильно переживал, даже от вина отказался! Так он, понимаете, любил эти свои штуковины!

В это время маршал де Ла Фо проходил мимо группы слушателей, улыбнулся и сказал:

– Мессир де Марли! Не надо скромничать! Между прочим, мои молодые друзья, этот выстрел из требюше произвел сам мессир де Марли!

Рыцари стали наперебой просить Бушара рассказать об этом.

– Ладно! Уговорили! – махнул рукой мессир де Марли, отхлебнул вино и продолжил свой рассказ. – Мне, прямо, не терпелось попробовать стрельнуть хотя бы раз в жизни из этой штуки! Ну, как это сказать, я упросил мессира Робера позволить мне отпустить рычаг требюше. Он покосился на меня, потом, на его светлость де Монфора, потом, снова на меня, и, в конце концов, сдался. А, чего ему было терять! Камней, слава Богу, у нас было вволю, стреляй – не хочу! Я и стрельнул….

Враги, помню, ужасно расстроились, кричали, ругались непотребно, пробовали починить – бесполезно! Мессир Робер еще разок пальнул по ним из своего требюше – они и разбежались, плюнув на свою затею.

Мы легли спать пораньше, граф Симон решил начать атаку и вывести части рано поутру. Ночь, помню, была темная, звездная и влажная. Светло было, но туманно. В этих краях одна напасть – утренние туманы. Густые, как сливки! Руку протянешь и не видишь свои пальцы.

Мы и не догадывались, что мессир де Фуа, надо отдать ему должное, задумал тоже утренний штурм. Всю ночь его пехотинцы вязали фашины, чтобы завалить ими рвы вокруг Кастельнодари.

И вот, когда туман стал рассеиваться, наши дозорные воины из числа стрелков и копейщиков его светлости де Монфора, увидели смутные силуэты врагов, которые шли, согнувшись в три погибели, и тащили на себе фашины. Между прочим, даже рыцари у них не погнушались такой работы!

Это, в итоге, их и сгубило! Граф Симон приказал срочно всем конным рыцарям и оруженосцам сесть в седла и, когда первая волна врагов подошла ко рвам Кастельнодари, скомандовал атаку. Стрелки зажигательными болтами подпалили фашины и ветер, а он, слава Господу, дул на врага, поднял густой дым. Вторые волны с фашинами не видели, что творится впереди, но продолжали идти к крепости.

Мы раскрыли ворота, смяли группу наемников графа де Фуа и атаковали пешие части. Это, скажу я вам, просто песня была! Наши декстриеры топтали копытами пехотинцев, которые визжали, словно поросята, бросали фашины и пытались бежать назад. Но, задние ряды врагов не дали им быстро отойти. Создалась жуткая суматоха, она быстро переросла в панику, и мы стали прорубаться в тумане вперед. Конные рыцари его светлости графа де Фуа не смогли атаковать нас – им самим пришлось пятиться на конях от наседавшей на них толпы перепуганных пехотинцев. Мы же продолжали теснить врагов, благо, что наши кони были свежими и отдохнувшими за ночь. Слава Создателю, что туман стал рассеиваться, подул утренний ветерок. Он-то и позволил подошедшим рыцарям мессира де Леви увидеть врага и атаковать его с тыла!

Части графов де Фуа и де Сен-Жиля попали в тиски! Но, его светлости де Комминжу удалось практически без потерь отойти к Мас-Сент-Прюэль и Авиньоне, укрепиться там и отразить нашу попытку преследования. Но, части графа де Фуа мы разгромили, словно псы бабочек! Его светлость де Сен-Жиль, не по чести сказать, оказался трусом. Он изволил покинуть свои части, оставил их без командования, не подумал о своем боевом соратнике – графе де Фуа, которого мы, просто сказать, пожалели и не стали добивать жалкие остатки армии врага.

Все-таки, не благородное это дело, гоняться за его светлостью де Фуа по полю, словно гончая за зайцем!

Мессир Бушар замолк и посмотрел на лица слушателей. Молодые рыцари сидели, словно завороженные, представляя себе эту сланную битву.

– Мессир Бушар, – робко спросил один из них, Артур де Беллем, – а сколько, прошу прощения, было врагов?

Бушар прикинул в уме и ответил:

– Значит так, наших рыцарей и пехотинцев было около шести сотен. А у них, на круг, выходило что-то около пяти или шести тысяч человек!..

– Просто чудо… – прошептал за спиной де Беллема какой-то рыцарь. – Прямо, как триста спартанцев!..

– Ну, вы уж меня простите, мои молодые друзья, – смутился Бушар. – спартанцы-то, как я помню, все полегли, а мы, слава Господу Вседержителю и его небесным ангелам, живы были и здоровы!