Альбион

Рин качнула головой, пытаясь привлечь внимание Ани, но та смотрела в другую сторону.

Рин пожала плечами и поползла в сторону, дёрнув по пути полу плаща Регана. Они достали мечи и двинулись сквозь жидкий кустарник, растущий у основания холма. Стрелы противника свистели над головой, а ответные стрелы крестьян не долетая, падали на склон холма. Одна из них чуть не вонзилась в плечо Регану, пролетев всего лишь в нескольких сантиметрах от него.

Вскоре они оказались в густых зарослях папоротника и под этим более надёжным прикрытием стали карабкаться вверх, на холм. Запах поломанных стеблей щекотал Регану ноздри, но он пытался не обращать на него внимания. Рин впереди передвигалась с удивительной скоростью, извиваясь всем телом и стараясь как можно меньше задевать папоротник. Реган изо всех сил следовал её примеру.

На лоб села оса и ужалила его. Закусив губу, он задавил насекомое ударом ладони. Рин строго посмотрела на него, но, увидев, что произошло, улыбнулась. Он стёр со лба останки насекомого и пополз вперёд, стараясь не отстать.

У него были меч и праща, сделанная из старого чулка, с помощью которой он мог разбить чей-нибудь череп. Он чувствовал, что у него слишком мало оружия. У ползущей впереди Рин был надет на спину лук, на поясе висел меч, а в правой руке она держала страшный на вид боевой топор.

Регану в этот момент захотелось быть настоящим солдатом, а не просто попутчиком. Хоть он и не имел желания убивать людей, где-то в глубине души он чувствовал постыдное восхищение перед теми, кто, как Рин, хорошо владел этим ремеслом. Он злился на это чувство: ведь своей музыкой он мог создавать радость и страсть, он мог возвращать прошлое так, чтобы настоящее не казалось таким уж плохим; и вместе с тем в нём жил этот тоненький голосок, говоривший, что огромным недостатком является неумение делать настоящее ещё хуже. Разве убийство — это искусство? Он был доволен, что он певец, но одновременно хотел быть кем-то другим, притом сейчас с этим другим ему даже не хотелось встречаться…

— Быстрее! — прошептала Рин.

Пыльца с каких-то жёлтых растений попала Регану в нос: он чихнул и замер на пару минут. Рин обернулась и со злостью посмотрела на него.

— Ничего не могу поделать, — прошептал он.

Она ничего не сказала, но так быстро поползла по склону холма, что ему стало неимоверно трудно поспевать за ней.

Она вдруг попала рукой в кроличий капкан, и на её бронзовой коже выступила кровь. Через несколько секунд Реган оказался рядом и, шепча какие-то успокаивающие слова, снял с её руки острую проволоку. Порез можно перевязать позже, решил он, а сейчас не надо обращать на него внимания.

Теперь он полз первым, а Рин осторожно следовала за ним.

Когда они выбрались из зарослей папоротника, до вершины ещё оставалось около тридцати метров. Они преодолели это расстояние бегом и спрятались за пирамидой, сложенной из кусков гранита.

— Спасибо за помощь, бродяга, — поблагодарила Рин, глядя на противоположный склон и пытаясь разглядеть атакующих.

Он видел перед собой лишь море папоротника.

— Нам придётся спуститься к ним, — сказала Рин, и он вновь последовал за ней.

Её первая стрела вонзилась в шею эллона так метко, что остальные даже не заметили его смерти. Регану захотелось сделать то же самое, но он решил, что лишь выдаст своё присутствие. Пока он размышлял, Рин незаметно уложила ещё одного солдата из эллонского конвоя. Теперь Реган пополз вперёд, чтобы перерезать эллону горло, и, обернувшись, улыбнулся ей. Она лишь пожала в ответ плечами.

Вскоре все солдаты из эллонского конвоя были мертвы, причём, по большей части, от рук Рин. Тяжело дыша, Рин и Реган побежали обратно по склону холма, маша руками и крича о своей победе.

Их встретили довольно прохладно. Большинство крестьян восприняли их триумф без воодушевления. Они оба скромно присоединились к остальной армии, продолжившей свой путь, будто ничего не случилось.

Рин взяла Регана за руку.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Ты серьёзно?

— Да.

В этот период сна он спал с Аней, но ему хотелось быть с Рин. Рин же осталась наедине с собой — единственным человеком, с которым она предпочитала спать. О Регане она думала лишь как о мальчике, с которым можно переспать разок или, может быть, два. Она надеялась, что он не войдёт в её жизнь глубже, чем уже вошёл. Она почти не заметила, как в её постель лёг мужчина.

Она надеялась, что Джоли спит далеко от лагеря и что сны его не такие яркие, как у неё. А ей снились эллоны, окружившие их маленькую армию, и тучи стрел, от которых крестьяне, включая её саму, замертво падали на землю. Эллоны сидели верхом на больших птицах, чёрных, как вороны, но в сотни раз больше их. Стрелы летели в голову Рин, и её череп раскалывался на тысячи кусков. Она падала с коня, чувствуя жжение в тех местах, где наконечники стрел вонзились в тело. Тяжёлое существо наступило на неё, раздавливая живот.

Джоли и впрямь спал вдали от лагеря. Он положил голову на пук травы, завернулся в одеяла и спал, наслаждаясь теплом.