Альбион

Через несколько периодов бодрствования они остановились возле одной из самых больших деревень из всех, которые им довелось проходить. Сырость воздуха говорила о том, что вскоре должен был начаться период дождей, поэтому многие воины занимались тем, что возводили палатки и тенты из жердей, веток и трофейной одежды. Тот Кто Ведёт и Рин пешком по каменистому склону спустились в деревню.

Взяв её за тонкую руку, чтобы помочь перепрыгнуть через ручей, он снова вспомнил ночь, проведённую с Ланьор, которая в следующий период бодрствования смотрела на него, как на постороннего человека. Прогуливаясь верхом на своём Анане, он всё думал, не сон ли это, несмотря на то, что всё ещё помнил близость её тела. Может, то, что она хотела от него ребёнка было правдой. Может, это была её единственная цель?

Солнце палило вовсю, и он не мог сконцентрироваться на своих мыслях, поэтому просто наблюдал, как ноги Рин поднимают сверкающие брызги с поверхности ручья.

Он нагнулся и обнял её за плечи, на что она ответила ударом острого локтя по рёбрам:

— Не распускай руки!

Он засмеялся.

Рин принадлежала Марье, а Марья принадлежала Рин. Так повелось давным-давно. Редко, когда Рин или Марья решали переспать с Синед.

Чтобы добраться до деревни, им пришлось буквально продираться через заросли бурьяна и колючего кустарника. Запах потревоженной травы был настолько силён, что Рин чихнула. Он искоса взглянул на неё, наблюдая, как вздрогнуло её тело, как поднялись и опустились плечи. Её икры были покрыты свежими и старыми царапинами, красные и коричневые линии которых сплетались в непонятные письмена. Под кожаными доспехами ощущалось упругое тело, а голые руки уверенно раздвигали стебли травы.

«Везёт же Марье» — подумал он.

За зарослями бурьяна кустарник вставал сплошной стеной, ограждавшей деревню от внешнего мира.

Расставив руки в стороны, Рин бежала впереди него и, перепрыгивая с бугорка на бугорок, изображала из себя высоко летящую птицу. Лайан улыбался, медленно шагая позади неё. «Если она захочет, то может убить человека голыми руками, и в то же время она — просто ребёнок. Если вдуматься, я — такой же». Он тоже расставил руки в стороны, и оба, смеясь, побежали вниз по склону.

Они приутихли, добежав до окраинных домов деревни, и последнюю сотню метров прошли, держась за руки, не глядя друг на друга.

Крестьяне, без сомнения, почувствовали приближение Того Кто Ведёт. Центральная площадь перед большим каменным амбаром была наполнена растерянными мужчинами, женщинами и детьми. Такое зрелище Рин и Лайан наблюдали уже бесчисленное множество раз. Когда они приходили в новую деревню, там происходило замешательство по мере того, как её население привыкало к мысли, что жизнь — это нечто большее, чем чередование легко забываемых эпизодов.

Крестьяне не заметили их появления. Одни разговаривали, некоторые даже спорили между собой. Их заметила лишь маленькая, чёрная с белыми пятнами, собака, сидевшая на задних лапах и критически осматривавшая чужаков.

Наконец и люди стали осознавать, что среди них находятся посторонние. Разговоры приутихли, и лица обратились к странным пришельцам. Мужчина был высоким и широкоплечим, в его светлых волосах играли лучи солнечного света так, что голова казалась окружена огненным кольцом. Женщина была чуть ли не наполовину меньше его ростом, но выглядела столь же сильной. Её лицо, обрамлённое чёрными, как смоль, волосами, было столь узким и худым, что напоминало лицо недоедающего ребёнка. Они держались за руки, но не выглядели любовниками.

Жители деревни никогда не видели никого из посторонних, если не считать эллонские патрули, и совершенно не знали, что им делать с посетителями. Убить их? Уделить им внимание? Молиться на них?

Всё это Тот Кто Ведёт устало прочёл на их лицах.

Как и в других посёлках. Они с Рин показали, что собираются следовать до центра деревни. Крестьяне, как всегда, расступились, давая им проход. Маленькая голая девочка с колышущимися, как море, волосами бежала впереди, показывая дорогу.

Лайан почувствовал нечто странное — что-то неопределённое исходило от соседних домов. Он вопросительно посмотрел на Рин и понял, что она ничего не заметила. Она спокойно, с улыбкой наблюдала за коричневой вихляющейся попкой ребёнка, семенящего впереди.

Он нагнул голову, будучи уверен, что крестьяне боязливо следуют за ними, и почувствовал внутри себя некое прикосновение. Он знал, что это ему не показалось — ощущение было стойким. Ему рассказывали, что как-то, много периодов бодрствования назад, к ним приходила певица по имени Элисс, которая могла как бы напрямую касаться их разума. «По-видимому, они чувствовали тогда то же самое», — подумал он.

Центром деревни оказалась поросшая травой поляна шириной около двадцати метров. Всё ещё обдумывая свои ощущения, он позволил Рин вывести себя на небольшое возвышение. Под зловещий шёпот они ждали, пока все крестьяне соберутся на площади. Тот Кто Ведёт оглядывал море коричневых шерстяных одежд и удивлённых загорелых лиц, «Всё, как обычно…»