Альбом страсти Пикассо. Плачущий ангел Шагала

Но только увидев Барселону, я поняла – вот это настоящее, вот это навсегда. Этот город очень разный, размашистый, бурлящий. И… он похож на меня, своей душой, характером! Саграда Фамилия [2] – это мое огромное необъятное горе, расставание с моими любимыми мамочкой и папочкой. Их убили более пятнадцати лет назад. С той поры не было ни дня, чтобы я о них не вспоминала. Мне не хватает маминой улыбки, папиных ехидно прищуренных глаз. Я так скучаю по ним, мне настолько больно без них, и описать это невозможно. Те, кто видел Саграда Фамилия, меня поймут. Все мы беззащитны и ничтожны перед судьбой. Говорят, у человека есть выбор. Не верю. У нас нет никакого выбора, кроме того, чтобы принимать выпавшие нам на долю испытания. Вот Высшие силы – да, они сильны, всемогущи, подавляют, крутят человеческие судьбы, словно песчинки. Люди – просто ничтожные букашки перед этим величием…

Моя боль все время со мной. Она дает знать о себе в тех ситуациях, когда я в принципе и не думаю ковырять застарелую рану. Просто так все время получается – любого повода достаточно для того, чтобы скатиться в стылую пропасть тоски. И чем больше стараешься выбраться, тем глубже падаешь…

На самом деле теперь мне хотелось просто говорить о Барселоне. Рассказать, что ее поющие фонтаны – это тоже я. Они разноцветными струями взмывают ввысь, и теплая ночь наполняется звуками классической музыки и яркими брызгами; и кажется, что летишь над горой Монтжуйк невесомым легким счастливым облачком.

Не знаю, рассчитывал ли кто-нибудь плотность цветочных лавок на квадратный метр пространства. Но уверена, что Барса легко выиграла бы в этом конкурсе. Ее улицы полны цветов. Прекрасный сад – вот что такое плас Рамбла.

Мне нравилась архитектура Барселоны, только в Эшампле [3] я поняла: дома и улицы могут не подавлять, а открываться навстречу; в них просто входишь, как в теплые волны, и плывешь, покачиваешься…

Мне нравились барселонцы, с их вечными посиделками в кафе за бесчисленными тапас [4], с их фиестами и дурацкими кровавыми корридами. Конечно, зрелище мертвого быка, истекающего кровью, – это не самое лучшее, что я видела в жизни. Но как испанцы боготворят своих матадоров! Они знают их биографии, они помнят, как звали быков, ловко увернувшихся от мулеты и пырнувших рогами отчаянных смельчаков! Такая пылкая любовь вызывает как минимум уважение…