Альбус Поттер и Нити Судьбы (СИ)

- Ты только учишься управлять стихией, и эта - вообще не твоя. Правилами запрещено использовать чужую стихию. Ты можешь натворить бед.

- Например, смести какую-нибудь деревеньку? - он криво усмехнулся, отворачиваясь. Он был бы не прочь смести что-нибудь. Ненужное. Надоедливое. Но нельзя. Здесь везде сплошное нельзя, ощущаешь себя ребенком.

- А что - хочется? - Рыжий спросил, тихонько зажевал травинку, задумчиво глядя на широкую, все еще беспокойную реку. Его лицо стало хмурым, и это выглядело почти забавно, потому что столь солнечное, веснушчатое лицо не должно быть мрачным. Ему больше идет искренняя улыбка. Улыбаться так, как Рыжий, он не умел.

Он нахохлился, втянув голову в плечи, и посмотрел на Рыжего почти с ненавистью.

- Хочется, - четко чеканя каждый звук, сказал он. - Мне много разного хочется. Например, сейчас мне хочется поставить тебя на место. Ты помешал мне, когда я просто тренировался. Я знаю, что не должен, что моя стихия - земная, но мне интересны и другие. Я же волшебник, деление нас по стихиям - глупо. Это - та же энергия, та же магия. А вы глупы, если не можете понять.

- Мы - это кто? - Рыжий выплюнул травинку и уселся на обрыв, прямо ему под ноги. - Хельга? Ровена? От нас зависит слишком многое, Салазар. От нас зависит будущее волшебного мира. И если позволить волшебникам владеть силой, безграничной, необузданной - это приведет к войне. Неминуемо.

- Сдерживание силы тоже приведет к войне, - сказал он, усаживаясь рядом. Ветер доносил капли брызги с реки, снизу ощутимо веяло прохладой. - Если волшебнику по силам - он должен учиться управлять хоть всеми стихиями сразу, познавать заклинания, изобретать новые, разве нет?

- Верно. Познавать, изобретать, записывать. Но сейчас все, что у нас есть - наша магия. Сила, которой мы хотим придать хоть какое-то подобие формы. Сила, которая, воплощенная в стихии, имеет направленность. Это важно.

- Это… ужасно, - буркнул он. - Ты говоришь ерунду, хоть и старше. Мне… тяжело смириться.

- Я понимаю, - сказал Рыжий мягко и легко сжал его пальцы. Он кивнул в ответ.

В конце концов, Рыжий прав. Они дали ему все, и кто он такой, чтобы идти против правил?

***

Грег пришел перед рассветом. Альбус не спал: последнее время ему редко удавалось уснуть. Только если при помощи магии и специальных зелий, которые приходилось варить самому, вспоминая все, чему научили в Хогвартсе. Он делал многие вещи сам и поражался, как же мало им объясняли и как о многом умалчивали.

Все чаще Альбус ловил себя на ощущении глухого раздражения, что ворочалось внутри на манер колючего зверя. В такие минуты он старался особенно внимательным: стихийная магия не должна вырываться из-под контроля, ее следует запирать в себе, управлять ею. Это было сложно.

Тихий стук в дверь заставил подняться с кровати и подойти к двери. Простое заклинание: сгусток темноты под дверь, и он уже знал, кто там стоит. Когда тьма так прочно вошла в его жизнь, что теперь и думать невозможно о том, чтобы жить без нее?

Узнав мальчишку, Альбус рвано выдохнул. Нет, он не боялся, что кто-то может зайти к нему ночью и причинить вред, вовсе нет. Ему сложно причинить вред в привычном понимании: мамина защита, защита Нигрум Сола - Черного Солнца. К тому же Драконы. Они всегда были рядом, молчаливые адепты в своих серых мантиях и с абсолютно каменными лицами. Но само понимание того, что он кому-то нужен и кто-то пришел именно к нему, оказалось… странным. Выбивающим из ставшего уже привычным ритма одиночества. Альбус сроднился с ним: тук-тук - капли дождя. Тук-тук - кто-то прошел по коридору. Тук-тук - часы на стене тихонько отбивают время.

Дверь приоткрылась, даже не скрипнув: Альбус заколдовал ее в первый же день. Отвратительно было слышать этот тонкий звук, заползающий в голову, словно кто-то тонким лезвием водит по стеклу.

Грегори осторожно заглянул внутрь.

- Можно? Господин? - спросил он, опустив голову.

Альбус подошел к мальчишке, осторожно поднял его лицо за подбородок, всматриваясь в глаза. Они были голубыми. Такими же, как у его друга. Бывшего друга. Сердце в груди пропустило удар, и снова застучало теперь уже быстрее, словно что-то оборвалось в душе невидимой нитью и устремилось куда-то вниз.

- Я не господин, - тихо сказал он. - Меня зовут Альбус, можешь так меня называть.

- Мама сказала, нельзя по имени…

- Я еще недостаточно вырос, чтобы ты так ко мне обращался. И уж точно еще не заслужил, - спокойно сказал Альбус, убирая руку и отступая на шаг. - Ты что-то хотел? Зачем пришел?

- Ты… был расстроен, я видел. Я подумал, может… может, смогу поддержать тебя?

Альбус присел на колено, чтобы с мальчишкой одного роста. Эта искренность покорила его. Все светлое, что было в его душе всколыхнулось вновь, поднялось волной, забилось жилкой у самого горла. Словно он на секунду очутился дома, далеко-далеко, и так бесконечно давно. И это он, маленький, стоит у кровати расстроенного чем-то Джеймса и пытается выразить свое детское понимание, самое важное и откровенное в мире.

- Со мной все порядке, малыш, - прошептал он. - Просто сложный день.