Алчность

— Поговаривают, что судейские крысы затевают нечто подобное.

— Папа, о чем ты говоришь?! — К Мак мгновенно вернулась давняя тревога. Одной мысли о том, что с заключением Эда в тюрьму возникнут проблемы, хватило, чтобы ее непрочное счастье вновь сменилось страхом и растерянностью.

— Ходят слухи, что судейские ведут переговоры о смягчении приговора в обмен на то, что он укажет, где закопал несколько трупов пропавших женщин.

Мак почувствовала, как от слов отца в ней закипает гнев. Как он может так поступать? Как смеет мешать ей наслаждаться счастливым поворотом судьбы?

— Пап, это просто смешно! Полная чушь! Не знаю, с кем ты говорил, но Эд Браун признал себя виновным, осужден и посажен. Мы добились успеха!

— Тебе об этом уже сообщили?

— Нет, потому что сообщать нечего. Вчера я сама слышала, как Эд Браун признал себя серийным убийцей в зале суда, а судья объявила его виновным. Вот и все. Именно так и обстояло дело. Честно говоря, мне порой кажется, что ты сам выдумываешь себе поводы для волнений.

Лес всегда поддерживал связи с полицейской средой, порой весьма полезные. Паутина Интернета связала все уголки мира, и Лес внимательно следил за последними событиями. Но в данном случае, вероятно, произошло недоразумение. Или, что тоже вероятно, отец просто не способен не просчитывать в уме наихудшие варианты развития событий и теперь предупреждает ее о теоретической возможности переговоров. Как бы то ни было, его пессимизм Мак не обрадовал.

— Мак, я понимаю, что результат судебных слушаний — прекрасная новость, но, думаю, нужно быть готовыми к серьезным переговорам насчет ходатайства о помиловании, — предупредил Лес.

— Папа, повторяю: судья признала его виновным в нескольких убийствах. Насколько я понимаю, это гарантирует пожизненное заключение. Что плохого ты в этом нашел? Почему ты не рад такому счастливому исходу?

— Макейди, я только пытаюсь предостеречь тебя.

— Что ж, спасибо за предупреждение, основанное на беспочвенных слухах. Здесь у нас все отлично. Мы добились справедливости. Все кончено.

Но мир вновь всей тяжестью рухнул ей на плечи, Мак уже в который раз почувствовала себя мифическим титаном Атлантом. Она должна погасить вспышку гнева, направленного не по адресу. Почему отец сообщает ей недобрые новости в момент, когда она только что снова почувствовала себя счастливой?

В телефонной трубке повисло напряженное молчание.

— Папа, как ты себя чувствуешь? Как прошла эндоскопия?

— Доктор Оленски взял ткани на биопсию. Теперь мы ожидаем результата… — Лес скупо цедил слова, словно не хотел даже себе признаться в собственной физической уязвимости. Потом более ласковым голосом добавил: — Когда вернешься домой, Мак?

Мак еще не успела это обдумать. За последние сутки весь ее мир перевернулся. Если они с Энди снова станут встречаться, на этот раз всерьез, возможно, теперь они смогут разрешить свои географические проблемы. Понадобится некоторое время, чтобы понять, выйдет это у них или нет.

— Не знаю, пап, — призналась она. — Все произошло слишком быстро. Я должна… задержаться здесь на какое-то время.

«Я не хочу возвращаться домой, пока не хочу. До тех пор, пока не решу дела с Энди».

— Ты снова проводишь много времени с Флинном, не так ли?

— Да, папа.

От него ничто не ускользнет. Почему он всегда обо всем узнает?

— Будь осторожна, Макейди, — попросил отец, страдая от того, что между ним и старшей дочерью растет пропасть, хотя замечал в ней и свою собственную замкнутость и нравственный максимализм покойной жены.

Все это бесконечно его тревожило.

Глава 17

Они идут.

Когда полицейские приехали в Лонг-Бэй забрать Эда Брауна из одиночной камеры, он ждал, сидя на краешке койки, полностью одетый, смиренно сложив руки на коленях. Было четверть двенадцатого.

— Хорошо, ступай. Ты знаешь, что делать, — хрипло пробурчала Сьюзи Харпин через решетку.

Эд старался не встречаться взглядом с Тюремщицей. Он не сводил глаз с собственных ног, стараясь выглядеть как можно более спокойным и покорным, и, медленно выпрямившись посреди камеры, сложил руки за спиной, как ему было велено.

Он ждал, сосредоточив все внимание на ритме дыхания.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Спокойно.

Эд не мог позволить какой-нибудь мелочи случайно испортить его детский восторг при виде того, как осуществляются тщательно продуманные планы. Совсем как в рождественское утро, только на этот раз все лучшие игрушки достанутся ему.

Позади звякнула тюремная дверь, открылся засов. Потом послышались тяжелые шаги людей в обуви на резиновых подошвах — Тюремщицы и двоих охранников. Они взяли его за запястья и заковали в наручники, причинив боль. Без сомнения, это нарочно сделала Тюремщица. Эд надеялся, что она не переборщила, играя роль. Он заметил, что сегодня Сьюзи не намазалась своими тошнотворными духами, которыми она пользовалась в последние недели, несомненно, ради него. Это правильно. Эд не хотел, чтобы кто-нибудь заметил ее попытки обрести женственность, даже подсознательно. Всегда существует, пусть и незначительная, вероятность того, что впоследствии полиция сможет установить некую связь.