Алчность

Добравшись до своего купе, Лев Петрович предварительно переоделся в свой прежний наряд пожилого мещанина. Лег на полку. Итак, – оказывается в Москве, есть дом Ипатова – могила Ипатова. Есть "странный господин", который является новым хозяином этого дома, и он же нес ведро мусора с кладбища к себе в дом. При этом он солгал, что не был на кладбище ни разу. При этом он едет в тот же город, куда едет сам Одинцов. Зачем? Что все это должно означать? Почему он скрыл, что был на кладбище? Он не знал ответы на эти вопросы. Но понимал, что эти вопросы не цепь случайных совпадений и на них он должен найти ответы. Засыпая в его голову, пришло изречение из Библии Евангелие от Матфея 6:21 «Где сокровища Ваши, там будет и сердце Ваше». Видимо мое сердце осталось в могиле Игната Ипатова – там, где было мое сокровище! – подумал Лев Петрович, засыпая.

Приятный старик, думал Бруслов лежа на диване в своем купе. Мало, таких осталось. Вот отец мой был тоже из старой гвардии военных, которые не за чины, а за честь служили. Да, жалко, что болен он. И видимо сильно. Вон как в конце разговора занервничал. Боли видимо мучают. Помочь бы ему не мешало. Итак, завтра Киев, засыпая, думал он. Завтра рисовалось ему красивым, и сон унес мысли Бруслова далеко–далеко……

16

Игнат Ипатов долго думал, как ему спрятать сокровища, вывезенные из Казани. Получается, что украл он у царя военный трофей. А за это на кол садили. А добыча была не просто царская, а какой он, и сосчитать не мог. Везли все камни и золото просто в мешках и тюках. Дальше было везти так нельзя. Обнаружат царские стрельцы на дороге, головы лишишься сразу.

Пришлось ему взять грех на душу, пойти на душегубство. Убил он трех своих ближних родичей, брата троюродного Сеньку и племяшей Андрюшку и Петра. Всем с монет курганных татарских накапал яду в вино. Разом и померли. Тихо так будто уснули. Слугам сказал, что жалует по 5 золотых за службу верную и дал бочонок с медовухой. Все померли так же быстро и тихо.

– Говорил же вам отец Серафим, что смерть не страшна. И в писании сказано, что день смерти лучше дня рождения! – говорил с трупами Игнат.

Ночь скрыла картину смерти отряда воинов и трех его родичей. Но Игнат был бодр и даже весел. Положив всех убиенных вряд. Он прочел молитву, потом с родичей снял одежду. Взял нож и сделал тонкие разрезы по ходу ребер. Разрезав, он отвернул кожу от солнечного сплетения и опустил вниз. Получилось подобие кармана. После вынул все кишки и органы. Потом взял мешок с камнями и высыпал содержимое внутрь живота покойника. Вошел целый мешок. Взял рыбью иглу, сшил кожу, как сшивал не раз сети рыбацкие. Потом проделал эту процедуру с двумя другими своими сородичами. В ту ночь не было полной луны. Сама природа прятала ужасное злодейство, которое творил Игнат Лапа. Из двух телег он сколотил три гроба, положил покойников, забил гвоздями. – Тут не сыщут, – подумал он. Смрад от разлагающихся трупов отпугнет кого угодно. А то, что везет на родную сторонку схоронить родню – так это святое дело! Всех остальных отравленных воинов он порубил копьем, и мечем, инсценировав бой. Убил их потому, что знали, сколько золота украл Игнат. Сгубить могли. Гробы укрыл изнутри кожаными шкурами и засыпал драгоценностями доверху. И после того как получилось у него три покойника–тайника, осталось еще две повозки полные золота.

– Нельзя мне так в Москву. Поймают! – подумал он. – Поеду к брату двоюродному в Киев, – решил он. Во-первых, на той дороге московских стрельцов нет, потому как там хозяйничают поляки с литовцами, а во-вторых, Севастьян поможет – он при Лавре служит. Но все же, спокойнее ежели тайники разделить, – подумал он. Решение пришло само. Утром Игнат заехал в ближайший городок – назывался он Бирюч. Так не большая застава южная на новоросском направлении. Увидел купца с обозом соли. Разговорились. Тот ехал в Москву. Игнат попросил его взять один гроб с собой и передать для захоронения матери Игната Ипатова – снял свой перстень, попросил передать родным. На гробу написал Игнат Ипатов – посадский боярин. За эту услугу Игнат заплатил щедро! Дал денег золотом, как за пять ходок волами с Москвы до большого лимана и обратно.

– А сам кто ты мил человек? – спросил купец.

– Скажи, видел я как Игнат в бою пал. Славный был воин. Так пусть покоится в земле родной, а не басурманской.

Глядя, как увозят с обозом соли один его тайник, Игнат думал, грешный ты человек, Игнат. Вона сколько смертей вокруг себя оставил, и прощения значить тебе, нет. А вот ежели б звали меня иначе, то и греха бы на мне не было совсем. Скажем, звали бы меня Иваном. Так уже не Игнат. И не тать я значить. А Игнат помер и грех с ним вместе помре.