Альда

— Имперские динарии, — сказал он, развязав одну из сумок. — И чеканка старая, сейчас они выглядят иначе. Повезло Аликсану. Теперь мы все у него в долгу.

— Вообще-то, это наглость — забрать себе половину золота!

— Бросьте вы, Андре! — усмехнулся Аленар. — Он в своем праве. Все сроки давно вышли. Никто другой из герцогов с вами золотом вообще не поделился бы, в том числе и я. Так что он еще поступил очень благородно. И очень предусмотрительно. Вы ведь хотели наложить руки на эту находку? Увы, он оказался предусмотрительным. А вот о военной компании герцога мы с вами этого барона зря не расспросили. Баронов Парман я не помню в списках. Парень имеет боевой вид, думаю, что свое баронство он заслужил в недавних боях, так что мог бы нам о них рассказать немало интересного. Я с ним поговорю и, если это так, завтра приглашу от вашего имени на обед. И выкажем честь тому, кто оказал услугу трону, и заодно узнаем, что творилось в Парнаде. Не возражаете? Вот и прекрасно! Тогда я, пожалуй, поеду. Не терпится взглянуть на то, что мне привезли и почитать письмо.

Приглашенный на следующий день на обед к королю Альберт очень красочно с большим юмором описал всю зимнюю компанию, найдя в сидевшей за столом семье короля и герцоге Лантаре благодарных слушателей.

— Я вас не совсем поняла, барон, — обратилась к нему принцесса, когда Парман закончил свое повествование. — Из вашего рассказа складывается впечатление, что единственным противником у вас там была грязь, а сатхемцы только и делали, что спешили сдаться вам в плен. Я не права?

— Наверное, такое впечатление у вашего высочества сложилось из-за того, что я неважный рассказчик, — ответил Парман. — Сатхемцы вовсе не игрушечные солдатики, а хорошие воины. Просто, за исключением одного случая, мы имели дело с относительно малочисленными городскими гарнизонами, а хитрости нашего герцога позволяли застать их врасплох и победить почти без потерь с нашей стороны.

— А разве это честно вот так хитрить?

— Наш герцог по поводу подобных высказываний говорит, что война это не благородный поединок, и на ней нет правил. Для победы над врагом можно использовать многое из того, что честь не позволяет делать в других случаях.

— Что, совсем никаких правил? — поразилась принцесса.

— Это он говорил только о боевых действиях, — уточнил Альбер. — Свое слово, данное противнику мы всегда неукоснительно соблюдали. И людей в городах мы не жгли, в отличие от Мехала. Герцог говорил, что правила чести хороши с теми, кто, в свою очередь, их придерживается. А Мехал напал вероломно, как разбойник, без объявления войны и специально уничтожал мирных жителей. В чем здесь честь?

— Война это не поединок и не турнир, — вмешался Аленар. — Здесь Аликсан прав. Идет борьба за наше право жить на этой земле, и Мехал не стесняется в средствах. Почему это должны делать мы? Серг за осень и зиму нанес такой ущерб Мехалу, какой нанесли мы все вместе взятые. Это если не вспоминать о двадцати тысячах сожженных на границе солдат. Если бы не он, у нас в этой войне вообще не было бы шансов. Мехал показал, что крепкая королевская власть и обученное наемное войско дают ему огромное превосходство над нами. У нас тоже есть наемные полки у вашего брата и герцога Марди, но их немного. Основную массу войск образуют вассалы со своими дружинами и ополчение. Слаженность в таком войске всегда будет небольшая, да и на то, чтобы его собрать, нужно время. Герцогу Парнада Мехал этого времени не дал.

— В нашем войске дружины вассалов и ополчение составляют меньше трети, — заметил Парман. — Остальное — это профессиональная армия, которая останется и после войны.

— Дорогое удовольствие, — сказал король. — Потянет ли провинция такую армию?

— Пример герцога Парнада показывает, что для тех, кто живет на границе с врагом и принимает на себя первый удар, это не удовольствие, а необходимость, — возразил Парман. — У нас, в отличие от остальных, нет времени на сборы. А после войны герцог хочет уменьшить для своих вассалов отчисления с налогов, отменив вассальную обязанность приводить дружины. К тому же он гарантирует всем вассалам свою защиту. Если не нужно отдавать своих воинов сеньору, и он защитит тебя от соседей, к чему держать большую дружину и на нее тратиться? Кто-то, конечно, все равно будет держаться за прежние порядки, но большинство это устроит. В деньгах они не потеряют, а уволенные бойцы из их дружин перейдут в армию герцога. И те деньги, что им раньше платили их хозяева, теперь будут у герцога, так что ему будет чем платить.

— Интересная мысль, — задумался Аленар. — Надо будет и мне попробовать.

— И сколько же сейчас у герцога бойцов? — спросила до этого молчавшая мать короля.