Альдабра. Черепаха, которая любила Шекспира

Теперь дрова. Я выбежала наружу и огляделась по сторонам. Для хорошего костра, который бы согрел воздух, нужны сухие дрова. Но где их найти? Хворост не годится: последнее время шли дожди, и он весь промок. Я снова пошла в дом: может, там найдется что-то подходящее. Я носилась по комнатам как торнадо, хватая все мелкие деревянные предметы, которые попадались мне на глаза. Скалка для теста, разделочная доска, несколько вешалок, пара индийских мисок, прищепки для белья, рамы от картин, шкатулка (тут я колебалась, слишком драгоценной она была, но в конце концов ее я тоже бросила в кучу), ужасно уродливая статуэтка Будды. И наконец висевшая на гвоздике соломенная шляпа.

Все это были старые вещи, и дерево хорошенько ссохлось. Еще я взяла несколько пожелтевших от времени газет и, собрав все в охапку, пошла в ангар.

В палатке было темным-темно, и я зажгла спичку. Места едва хватало, чтобы свернуться рядом с черепахой. Я зажгла свечку и огляделась вокруг: куда ее бы поставить? Единственным подходящим местом был панцирь. Я капнула несколько капель воска на центральную пластину и поставила туда свечку. Черепаха не шелохнулась. Я даже не могла понять, действительно ли различаю ее неуловимое дыхание или это мне только кажется.

Для начала я зажгла все свечи и поставила их вокруг первой. Теперь бабушка стала похожа на огромный именинный пирог, освещавший палатку мягким мерцающим светом. Я сложила домиком газетные листья и положила их как можно дальше от черепахи. Нужно, чтобы они не касались палатки: я вовсе не хотела спалить бабушку — только разбудить ее.

Поверх газет я положила все деревянные предметы: большие снизу, поменьше сверху. Надо было следить за тем, чтобы не загорелся полиэтилен.

Погрузившись в эти приготовления, я не замечала ничего вокруг. Только теперь я заметила, что земля в палатке стала мягкой и влажной.

Наводнение!

Время поджимало. На мокрой земле не займется никакой костер. Я чиркнула спичкой и поднесла ее к газетам. Бумага занялась слишком быстро: успеют ли загореться дрова?

Я положила еще один лист. Потом еще один. Наконец загорелась соломенная шляпка, а за ней вешалка. Огонь становился все ярче и выше. Я словно чувствовала на лице его горячее дыхание. Весело потрескивала рама. Получилось!

Но бабушка оставалась неподвижной, голова и лапы по-прежнему под панцирем. Казалось, воздух накалился, как в аду. Почему же она не просыпается? По моему лбу катились крупные капли пота. Как жарко! Кажется, сейчас упаду в обморок от жары! Но ведь черепахе тоже должно быть жарко.

Казалось, вода под ногами вот-вот закипит, а черепаха все не просыпалась!

Костер громко потрескивал и горел голубым пламенем.

Потом раздался приглушенный свист. Тоже мне костер — уже догорает!

Все вокруг было мокрым и грязным. Я нагнулась, чтобы посмотреть, сколько воды в ямке, где лежит бабушка, но костер, как назло, потух и повалил густой едкий дым, наполнивший палатку.

Я закашлялась. Глаза горели и слезились, так что пришлось зажмуриться. Я задыхалась от дыма. Или я выйду отсюда, или открою палатку. На ощупь, с закрытыми глазами я искала выход.

Меня остановило тихое шуршание.

Что это?

Будто паровоз или шум моря…

Я с трудом открыла глаза и сквозь слезы увидела, что черепаха высунула голову. Она едва виднелась. Несколько секунд ничего не происходило, но потом сквозь густые клубы дыма я увидела, как вытягивается шея и поднимается украшенный зажженными свечами панцирь.

Наверное, черепаху разбудил дым.

— Бабушка! — закричала я, обнимая ее за шею и покрывая поцелуями маленькую головку. — Ты проснулась!

Я вскочила на ноги и в порыве чувств сбила палку. Палатка осела, накрыв нас с черепахой. Свечки потухли. Я изо всех сил колотила руками, пытаясь выбраться из этой наполненной дымом клетки, крутилась, вертелась, пока мне не удалось высвободиться. Потом стащила плащи, которые все еще накрывали бабушку с головой.

— Надо поторапливаться, пока ты снова не впадешь в спячку. Иди сюда! — закричала я что было мочи.

Черепаха осоловела ото сна. Она и представления не имела о грозящей опасности. На панцире торчали три потухшие свечки. Это придавало ей комичный вид, и я убрала их. Она перебирала передними лапами, пытаясь выбраться из ямы. Потом медленно поползла по грязной воде. Я шлепала за ней, подталкивая панцирь обеими руками. Лишь бы поскорее выйти из ангара. Вода уже доходила мне до икр.

— Скорее, скорее. Не останавливайся! — кричала я. Понимает ли она меня? Можно ли считать это странное существо, проспавшее несколько недель кряду, моей бабушкой Эей?

Как бы то ни было, она двигалась вперед, и наконец мы выбрались наружу.

Но куда идти дальше? Лучше всего ей было бы в доме, но в последнее время бабушке требовалась целая вечность, чтобы забраться на крыльцо, а сейчас она еще и в полусне.

Да и потом, на второй этаж ей не забраться, а первый этаж может затопить наводнение.