Альдана. Последняя королева эпохи (СИ)

— Что ж, старина Раймерс — гений! — воскликнул Томас, когда компания покинула удивительную лавку. — Мне каждый раз не верится, что он все артефакты делает сам.

— Что?! — хором ахнули четверо непосвящённых из Большого Мира.

— Идеи он ворует, — успокоил их парень. — Как и расчёты, по которым изготовляются артефакты. Но даже с таким запасом дело это трудное.

— Он занимается этим с пятнадцати лет, — добавил Бруно. — Тогда лавка принадлежала его отцу, впрочем, чисто формально. Папа тихо-смирно, преподавал в университете. Сейчас Раймерс — самый богатый человек города, а Риэмаль — один из самых богатых городов Элиорамии, хоть и по территории невелик.

— Откуда вы его знаете? — поинтересовалась Теона.

— Мы с ним учились в Академии Магии, — протянул Томас. — Я вынужден был уйти после первого курса — он ушёл по желанию. Не видел смысла.

— С таким-то талантом…

Глава 6 Жертвоприношение

— Итак, сила четырёх стихий может разрушить источник зла. Вода — противоположность Огня, Воздух — Земли. Две волны невероятно разрушительной энергии. Они могут уничтожить что угодно, если эта магия в чистом виде. Поэтому что вам нельзя делать?

— Да, я слушаю, — невпопад ответила Дашка, глядя на улицу: там, на площади, играли маленькие дети.

— Нет!! — вспылила Кларисса. — Признайся, какую из мыслей, что я надеялась сейчас до тебя донести, ты поняла последней?

— Для победы нужны наши силы, — Дашка так и не повернулась к колдунье-наставнице.

— Они должны без примеси какой-то иной магии. Понимаешь, к чему я?

— Нет… — проронила она. — Какая я была дрянь…

— Опять! — простонала Кларисса, подходя к ней и опускаясь на колени (Дашка сидела на стуле). — Ну в чём опять ты себя винишь?

— В том, что посмела так относиться к Кристиану. Его отец был мерзавцем, да, но ребёнок почему за это расплачиваться должен был? — молодая женщина словно пребывала в шоке от собственных слов, вернее, давних желаний и намерений.

— Ты Кристианом своего сына хотела назвать? — колдунья ласково взяла её за руку.

— Имя я недавно придумала, — совсем убито произнесла Дашка. — Теперь так хочу вернуть сына… Такое ощущение, что эта любовь, уже бессмысленная, — возмещение сначала моего равнодушия, потом — ненависти.

— Вдруг он тебя простит? — Клариссе вдруг пришли на ум слова утешения, в которые она и сама не прочь бы была поверить.

— Вот прощать он не умеет. Не научился. Не успел понять, что это.

— А вдруг? Сдаётся мне, ты ненавидела Кристиана не потому, что действительно это чувствовала, а потому, что так должно было быть. Ты себя заставляла.

— Не знаю.

— Значит, это может быть. Завтра утром мы покидаем Риэмаль, Чёрные Гавани станут ещё ближе, как и наша цель. И без тебя мы не справимся.

Дашка вздохнула и промолчала.

— Отдыхай пока, — Кларисса поднялась, продолжая в упор смотреть на Дашку. — Ах, то, что я пытаюсь сказать тебе последние десять минут: не смей изучать какую-либо иную, магию, кроме родной, огненной. Если разбавишь свою силу какой-нибудь другой, она уже не сможет разрушить источник зла. Запомни, пожалуйста. Достаточно одного простейшего заклинания, чтобы всё испортить.

Когда колдунья оставила её, Дашка опять повернулась к окну. На площадь к детям спустилась Теона, целительница развлекала их сказкой. Дашка хотела задёрнуть шторы, но никак не могла насмотреться на трогательную картину, хоть каждый взрыв детского смеха вонзал в сердце по длинной раскалённой игле и будто магнитом вытягивал слёзы из глаз.

Когда с наступлением темноты дети разбежались по домам, Дашка ещё чуть-чуть поплакала и задремала, положив голову на подоконник.

Проснулась она, когда часы на площади показывали три. Более глаза закрываться не желали, хотя Дашка расстелила постель и нырнула под одеяло. Организм требовал активности, причём лучше физической. Одевшись, она выскользнула на улицу. По ночному Риэмалю бродить было одно удовольствие: тихо, никаких патрулирующих улицы хранителей закона, пьяниц, стай малолетних грабителей или монументальной комплекции представителей сего неблагородного ремесла, действующих поодиночке, и вульгарно-пёстрых рядов продажных девиц. Вся аморальность в этом городе ушла в торговлю, да и выглядела-то относительной…

Дашка не заметила, как подошла к храму. У входа спала нищенка, молоденькая совсем девушка, худенькая кудрявая блондинка, очень хорошенькая даже в своих лохмотьях. Колдунья достала из кармана плаща несколько монет и положила рядом. Только она собралась уходить, как девушка, повернувшись во сне, задела рукой подаяние — монеты со звоном посыпались вниз, по ступенькам. Нищенка мгновенно очнулась и рывком села, испуганно вздрогнув.

— Это тебе всё, — буркнула Дашка.

— Этого много, — пролепетала девушка.

— Вряд ли тебе будут лишними деньги.