Альдебаранское похищение детей и кота

«…может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать»,

…которые он вставил в «Оду на восшествие на престол Елизаветы Петровны».

С этими строками и докладом об ученых платоновцах Ломоносов отправился к императрице, тоже весьма прогрессивной. В те дни государыня вдохновлялась учреждением Московского университета, и сведения об учености платоновцев так воодушевили ее, что она от царских щедрот отстегнула филиал цитадели знаний и в далекий городок – «для обучения разумных юношей из низших сословий». А филиал – он тот же университет, только с трубой пониже, но дымом отнюдь не пожиже, ибо разумные – они во всех сословиях с теми же извилинами… Уездный статус, по мнению императрицы, принижал значение ее инициативы, и она росчерком пера повысила его до губернского, однако ж столица губернии не может безземельной губернией править. И тут разумная царица нашла соломоново решение: чтобы не обижать соседние губернии зримым изъятием земель, она циркулем обозначила радиус владений Платонова в 3,14 версты, то есть в число «пи», что объяснила «особенными научными целями», и заодно увековечила на карте России свои недюжинные познания в математике.

Так и стали жить платоновцы со своей особенной гордостью и к ней в придачу повинностью быть примером разума для всех городов и весей российских. В двадцатых годах века двадцатого один шибко умный местный большевик, вошедший во власть, восстал против прежнего названия города – мол, нечего называться нам именем древнего идеалиста и религиозника. И, тыкая пальцем в Оду, написанную Ломоносовым, добился переименования города из Платонова в Ньютонов. Однако еще через двадцать лет в стране развернулась кампания против «низкопоклонства перед Западом», и позже платоновцы свято верили, что сам Сталин лично обратил внимание на вопиющий непорядок. Городу, к радости его обитателей, было возвращено исходное название, хотя местный университет искони специализировался на выпуске особо продвинутых физиков и математиков, а не философов.

Наш Платонов поставил стране, а позже и всему миру пару десятков профессоров, двух членкоров и одного академика – Гордеева. Родом он был как раз из Загривок. Дом его детства, увы, сгорел по иронии судьбы из-за неполадок в электропроводке, и после ухода академика в мир иной мемориальную доску повесили неподалеку на его любимом дубе, видавшем, по преданию, и самого Ломоносова. С тех пор повелось смешное: «Дать дуба» означает у нас прославиться, «Упал с дуба» означает то, что некто совершил непростительную по меркам Загривок глупость или показал себя простаком. А если тебе скажут в Загривках: «Ну ты – дуб дубом!», радуйся – значит, посчитали тебя, если и не шибко умным, то явно поумневшим. Вот я как раз «дуб дубом» с тех пор, как произошли и завершились все очень странные события в Загривках.

Добро пожаловать в мою семью, в нашу банду и в давний год!

Мы с сестрой хотя и родились не в Загривках, считаем себя самыми что ни на есть загривчанами. А уж характером – мы точно они и есть! Мы пытливые и дотошные, изредка до занудства. Мы любили придумывать, а иногда изобретать что-то новое и эдакое, даже если это «эдакое» получалось не совсем полезным… как, к примеру, водяная катапульта, окатывающая с головы до ног всякого, кто в то знаменательное лето открывал нашу калитку и входил на участок. А в жаркий день такая катапульта и полезна, кстати! Мы и поныне рады узнавать всякое новое, научное… Но не любили учиться по программе и по системе, поэтому я позволял себе ходить в троечниках… Да говорят, что гениальный Эйнштейн в школе был вообще двоечником, а мне до него далеко! И у нас общий для загривчан недостаток, подогреваемый самой историей города Платонова. А именно – некоторая надменность по отношению к жителям прочих областей нашей необъятной Родины, даже к жителям Москвы и Петербурга. А мы с сестрой в ту пору и вовсе носы задирали ого-го! До поры до времени…