Альдебаранское похищение детей и кота

…и вдруг в тумане нарисовались два человеческих силуэта… вроде теней на стене… Они начали приобретать объем… и нам навстречу вышли…

…наши папа с мамой!

Натурально – наши Павлины!.. Одетые точь-в-точь, как в тот момент, когда мы их провожали: в спортивные ветровки: папа – в темно-синюю, а мама – в красную, в одинаковых серых джинсах и белых кроссовках.

Санька так и вскрикнула:

– Мама!

Но это был вовсе не радостный зов! Таким криком маму невольно зовут, когда умирают от страха, а не от радости долгожданной встречи!

И Санька рванулась назад и спряталась за мной, вцепившись в рюкзак и едва не повиснув на нем.

А я, помню, ошеломленно выдохнул:

– Па?..

Меня тут же обожгла совершенно нормальная мысль: «Неужели, действительно, нашим Павлинам сообщили, что мы пропали, что только одна кроссовка от всей Саньки-Сандры и осталась… и вот наши родители, наши предки-родаки, сорвались из своей экспедиции и пулей принеслись сюда?!

Но что-то было не то в происходящем. Что-то, что заставляло цепенеть и ничего вообще не понимать. Да и голоса Павлинов мы с сестренкой услышали не собственными ушами. Они раздавались в наших мозгах так же, как недавно голоса клончиков! Наши странные… я бы даже сказал, сильно постранневшие Павлины просто шли к нам и улыбались.

То, что мы слышали, тоже не прибавляло нам уверенности в сегодняшнем дне… Наоборот: от их странных слов спирало дыхание, а ноги и вовсе каменели, как в очередном страшном сне, когда чем сильнее хочешь бежать, тем меньше сил это сделать.

– Дети наши! – воззвала к нам, не открывая своего рта, вроде как наша мама, потому что голос был ее, и только по тембру мы и могли предполагать, кто из вроде бы наших родителей с нами в этот момент телепатически общается. – Скорее освобождайтесь! Хватит тратить силы на образ, на чужую массу. Уходим отсюда немедленно!

На самом деле тогда мы с Санькой, а вовсе не они – эти как бы Павлины – первыми почуяли подмену.

– Мне страшно… Это не они… – прошептала мне в затылок сестренка.

Они, но не они!

Слишком уж идеальными – выглаженными, отфотошопленными и покрытыми прямо-таки целлулоидным блестящим гримом – выглядели наши родители!.. И глаза их казались какими-то… скорее кошачьими, чем человеческими. А когда они приблизились, я невольно пробормотал, холодея:

– Па, что у тебя с волосами?

Так Красная Шапочка, наверное, задала вопрос Волку, прикинувшемуся ее бабушкой: «Бабушка, а почему у тебя такие большие серые уши?» Только она в то мгновение еще не успела испугаться, а мы с сестренкой уже пульсировали двумя комочками ужаса.

Темные густые волосы – такие же, как у настоящего нашего папы, – у этого как бы папы шевелились, будто клубок ужей.

– С волосами? С какими волосами? – раздался в моей голове как бы совсем не удивленный голос как бы нашего папы.

– На голове… – пролепетал я.

– На голове? – как бы, наконец, удивился как бы папа.

Он поднял руку вроде как пощупать свои волосы… и нам стало еще страшнее.

– А что с рукой?! – так и взвизгнула сестренка, скрываясь за братом, отнюдь не как за каменной стеной, а за дрожащим и уже готовым упасть…

На руке как бы нашего папы Павла было… кажется, семь очень тонких пальцев!

Тут как бы наша мама перестала улыбаться и чуть-чуть склонилась в нашу сторону. Я попятился и наступил Саньке на ногу… Она даже не ойкнула.

И в головах у нас раздался ее голос:

– А кого вы видите, дети? Кого вы сейчас видите перед собой?

Мне очень хотелось переглянуться с сестрой – мы всегда так делаем, подбадривая друг друга… и я вправду вывернул голову до боли назад и увидел угол рюкзака и глаза сестренки, высовывавшейся из-за него с опаской, как солдат в окопе.

– Ты кого видишь? – с трудом прохрипел я.

– А ты кого? – в шепоте Саньки шелестела беда.

– Это не они, – снова раздался в наших мозгах голос женщины, но уже явно обращенный не к нам, а к мужчине с ужами на голове, будто брату той страшной Медузы Горгоны из мифов Древней Греции. – Они местные. Они видят не нас. Ты догадываешься, зачем наши дети удрали именно сюда?

– Теперь понятно, – послышался мужской голос. – Здесь тоже есть близнецы тождественного класса, возраста и масс.

Мы потом с сестренкой недоумевали, почему вообще слышали их собственные переговоры на нашем языке, и пришли к выводу, что дело в неком поле понимания, которое они излучали.

И поверите ли? Хотя мы ничегошеньки не соображали, но от слов как бы нашей мамы нам стало немного спокойней… Мы даже дышать с сестренкой смогли, как будто на поверхность моря из мутной глубины всплыли.

– Да, дети, успокойтесь. Так будет лучше, – поддержал нас телепатически как бы наш папа. – Просто сосредоточьтесь и опишите, какими вы нас видите.

И поверите ли: мы стали сбивчиво описывать как бы наших родителей как бы нашим родителям тем же способом, каким недавно говорили с нами клончики – если фразу начинал я, то уже через пару слов запинался, и ее продолжала сестренка… а потом она переходила к следующей примете тех, кого мы видели, сбивалась, и тогда подхватывал и продолжал я.

Внезапно женщина подняла семипалую руку, останавливая наши сбивчивые описания: