Алеет восток

– «Лениградское дело», – произнес Сталин, – как записано в ваших файлах, когда кровавый тиран, не будем называть имен, решил сгноить молодые перспективные кадры, усмотрев в них угрозу своей власти. А товарищи Вознесенский, Кузнецов, Попков и прочие (список прилагается) это невинные жертвы, герои обороны Ленинграда. А что мы имеем по факту – по указанию товарища Кузнецова была совершенно незаконно организована Всесоюзная оптовая ярмарка, товары для которой, на общую сумму девять миллиардов рублей, в значительной части были взяты из государственных фондов, подлежащих распределению, чем были ущемлены интересы других краев и областей. При организации ярмарки были допущены грубые просчеты, в результате чего товары на четыре миллиарда списаны как испорченные… их действительно сгноили или разворовали и списали задним числом?

– В основном намеренно не были обеспечены должные условия хранения, под предлогом «отсутствия ресурсов», – ответила Лазарева, – что служило предлогом для поспешной распродажи с нарушениями, «все равно сгниют». Хотя имела место и массовая порча, и прямое воровство – «по-дружески» покрытое ответственными товарищами. Точные цифры и имена в документах есть.

– Четыре миллиарда убытков, – сказал Сталин, – и это когда нашему народу не хватает всего самого необходимого! И кроме собственно ярмарки, еще куча сопутствующих дел – «хлебное», «ткацкое», «винное», «музыкальное», «денежное». Когда ответственные товарищи воруют так, что какая-нибудь нью-йоркская мафия обзавидуется. Без всяких грабежей и стрельбы – а всего лишь по предварительному сговору, тресту или главку выделяются излишки, за откат. Вплоть до того, что сам председатель Госплана Вознесенский, как достоверно установлено, кому-то занижал плановые показатели, а кому-то завышал – руководствуясь вовсе не интересами дела! Причем дошло до того, что ответственные товарищи, как, например, в ленинградском «Росглавхлебе», вступили в прямой сговор с преступным миром, используя бандитов для грабежа складов и вагонов, а также расправы с неугодными и заметания следов. А злоупотребления при распределении жилплощади – заслуживающие отдельного разговора? И первый секретарь товарищ Попков вел себя как вотчинный боярин, закрывая глаза на то, что делают его приятели. Однако же его личное участие установлено?

– Никак нет, – ответила Лазарева, – барство, чванство, неподобающий образ жизни, да.

– Это не столь важно, – заметил Сталин, – если его поставили на столь высокий пост, он обязан был прежде всего защищать государственный интерес. Так же и Кузнецов – переведенный в Москву на должность начальника ЦК по кадрам, самочинно присвоил себе «курирование» всех вопросов, связанных с Ленинградом, фактически замкнув на себя всю связь с ленинградской партийной организацией, не информируя ЦК о реальном положении дел, разведя самую худшую групповщину, «ты мне, я тебе». Ну и что со всем этим делать? И в истории здесь, потомки лет через полсотни тоже будут орать о «невинных жертвах сталинского произвола»?

– Наказать, но без политики, – упрямым тоном произнесла Лазарева, – неправильно было, как там, вешать на эту компанию обвинение в «отделении РСФСР со столицей в Ленинграде». Товарищ Сталин, да, фигуранты вели такие разговоры между собой, – но принимать их всерьез… И чем виноваты ленинградцы, которых там из-за всей этой поганой истории лишили Музея обороны, да еще негласно запретили упоминать об их подвиге? Надо народу все объяснить – чтоб поняли. Чтоб не было ни слухов по углам, о «безвинно пострадавших», ни тем более о «новом тридцать седьмом годе».

– Интересно, будет ли в иной истории, еще через полсотни лет, сожаление о китайских коррупционерах, там расстреливаемых пачками? – усмехнулся Сталин. – Но вы, товарищ Лазарева, указали свое особое мнение, касаемо приговора некоторым фигурантам?

– Руководствуясь сугубо государственным интересом, – ответила Лазарева, – все же товарищ Вознесенский это крупный специалист по плановому хозяйству, автор научных трудов. Так же и прочие, по списку – или могут все же быть полезны, или не принимали прямого участия в воровстве, а виновны лишь в бездеятельности. Мое мнение – можно дать им возможность искупить вину. Разжаловать, лишить наград, да хоть «шарашку» создать под таких специалистов – но не пускать в распыл.

– А если они зло затаят? Выйдут, будут мстить – всей советской власти, Советской стране?

– Тогда по закону, – сказала Лазарева, – держать их под надзором, это вопрос технический. Хоть увидим, с кем они станут сговариваться, кому у нас не нравится советская власть.

Сталин посмотрел на Берию и Пономаренко:

– Нет возражений?

Лаврентий Палыч пожал плечами.

– Ну раз так, пусть поживут, до первого случая вредительства и саботажа.

Пономаренко кивнул.