Алехин

Сенсацией турнира стал молниеносный разгром Нимцовича Алехиным, эффектно пожертвовавшим в дебюте две пешки. Нимцович был в изумлении; он принял жертву, а потом, отойдя от доски и покачивая головой, несколько раз повторил: «Он обращается с нами, как с желторотыми птенчиками». Позднейший анализ, однако, показал, что жертва Алехина была полностью оправдана.

По отзывам современников, Александр Алехин всегда доброжелательно относился к коллегам, не отказывал им в совете и материальной помощи.

Так, например, гроссмейстер Андрэ Лилиенталь в книге «Жизнь шахматам» писал: «У меня об Алехине впечатления самые наилучшие. Я у него часто бывал дома. Он устраивал своеобразные шахматные приемы. Независимо от того, какой шахматный ранг носил его гость, он охотно делился с ним дебютными анализами, исследовал различные позиции. Однажды в «Пале-Рояль» должен был быть интересный блиц-турнир. Я очень хотел играть, но по-прежнему мешали хронические финансовые затруднения. Узнав об этом, Алехин сделал за меня взнос. Конечно, на деньги чемпиона мира я чувствовал себя обязанным играть хорошо. Мне это удалось, и я занял первое место. Когда, получив приз, я хотел вернуть Алехину долг, он ответил: «Это успеется. Вернете, когда станете мастером».

О многом говорит отзыв австрийского гроссмейстера Эрнста Грюнфельда: «В личном отношении Алехин был очень симпатичным человеком, он пользовался всеобщей любовью, всегда был готов дать совет своим товарищам, не скупясь, делился своими знаниями и опытом. О нем не всегда писали только хорошее, но факт, что Алехин был отзывчивой, чуткой натурой».

Но настоящих друзей у Алехина в эмиграции все-таки не было. Возможно, потому что он имел довольно замкнутый характер, а, может, еще и потому, что был непримирим за шахматной доской. Когда он играл в турнире, дружественные отношения отступали на задний план и не смягчали жестких устремлений к победе.

«Непоколебимое внимание должно абсолютно изолировать игрока от внешнего мира», — говорил он о поведении шахматиста во время серьезной партии, и сам следовал этой установке. Несмотря на разницу в классе, Алехин не позволял себе ни на один момент расслабиться. Это свойство не только неутомимого бойца, но в еще большей степени подлинного художника всегда присутствовало в его партиях.

«…Игра с Алехиным требовала беспрерывного напряжения, — писал Г. Левенфиш. — Малейшее ослабление внимания — и Алехин поражал вас очередным тактическим ударом. Богатство его фантазии было поистине неисчерпаемым».

Вспомним крылатую фразу Алехина: «Комбинация — душа шахматной партии». Стратегия для него только подготовка к осуществлению комбинации. Но с возрастом дарование Алехина возмужало, уравновесилось. В период Сан-Ремо (1930) и Бледа (1931) он был уже полноценным стратегом, но фантазия его была по-прежнему неисчерпаемой.

Алехин в совершенстве владел искусством запутывания противника. На вопрос: «Как вам удается так быстро разделываться со своими противниками?» он с полным правом отвечал: «Я на каждом ходу заставляю их мыслить самостоятельно!»

Но здесь важно подчеркнуть, что Алехин при этом не нарушал требований позиции, и в этом было его принципиальное отличие от Ласкера.

Великолепные, рекордные победы Александра Алехина на турнирах в Сан-Ремо и Бледе, на Олимпиаде в Гамбурге, не говоря уже о его первых призах в менее крупных состязаниях 1929–1931 годов, произвели огромное впечатление на общественное мнение. Триумфальное шествие первого русского чемпиона мира, его искрометные, эффектные комбинации, ошеломлявшие быстротой атаки, а также глубокие, тонкие маневры, стоявшие порой на грани с этюдами, приводили в восхищение.

«…Игра Алехина пронизана солнцем, — очарованно писал С. Тартаковер. — Кипучий и стремительный, он более какого-либо другого маэстро олицетворяет собой пышный расцвет XX шахматного века, причем главной особенностью его игры является неисчерпаемость его шахматной фантазии, позволяющая ему вести партии под постоянным напряжением в 1000 вольт!!!

…По-видимому, тайна искусства Алехина заключается в невероятной жизненной силе, наполняющей все его существо. Какова его игра, таков и он сам — белокурый и рослый, широкоплечий и серьезный. «Я побеждаю, следовательно, я существую» — так лучше всего можно было бы охарактеризовать шахматную философию Алехина…»

Под знаком превосходства Александра Алехина прошли и турниры 1932 года. В Лондоне, с 1 по 15 февраля, он завоевал первый приз, набрав 9 очков из 11 и вновь не потерпев ни одного поражения. Второй приз получил выдвинувшийся в то время Сало Флор — 8 очков, а третий-четвертый призы с 7 1/2 очками разделили другие подававшие надежды молодые мастера Исаак Кэжден и Малик Султан-Хан.

В июле Алехин в Берне снова стал победителем турнира, имея 12 1/2 очков из 15 и проиграв лишь одну партию — Боголюбову. Второй и третий призы с 11 1/2 очками разделили Флор и Эйве.