Алехин

Редакторы «Бритиш Чесс Мэгэзин» и «Чесc», по-видимому, готовы были принять эти объяснения. В редакционной статье «ВСМ» говорилось:

«Отчет объясняет многое, что до сих пор приводило в недоумение поклонников чемпиона мира. Например, две нелепые статьи, которые появились под его именем, — теперь никакого сомнения, с тех пор, как они появились, всегда казались нам апокрифическими, они были совершенно бессмысленными, а также абсолютно противоречащими частым высказываниям Др. Алехина о Стейнице и Ласкере.

Настоящей критикой мы выражаем свое отношение к поездке чемпиона мира в Мюнхен при возможности остаться в безопасном Лиссабоне. Объяснение причин для поездки выглядит немного неубедительным, едва ли это ему помогло. Но кто первый бросит камень?.. Нам, конечно, понравился тон интервью. Это не оправдание, а разъяснение фактов, не роняющее достоинство».

Редактор журнала «Чесс» писал: «Мы хорошо знакомы с Др. Алехиным, которого мы встречали в полудюжине стран, с которым играли в турнирах и с которым мы переписывались на протяжении многих лет.

Мы знаем, что он ненавидит войну и никогда не любил нацистов, и мы верим — это безусловная правда, что только преданность жене бросила его в их лапы. Игра в турнирах, организованных нацистами, была только альтернативой для него, кроме того, шахматы — это профессия Алехина. Вероятно, теперь совершенно невозможно доказать или опровергнуть правоту утверждения, что его статьи были «подделаны» — они были до того нелепы, что не могли принести какого-нибудь даже самого малого вреда…

Мы всегда придерживались позиции, что Алехина нельзя заклеймить, как нацистского пособника, не дав ему возможности защитить себя. И мы никогда не чувствовали, что имеем право критиковать Алехина за участие в немецких шахматных турнирах, когда он жил в странах, контролируемых фашистами… Керсс тоже играл в них, а Эйве провел матч с Боголюбовым в Карлсбаде в 1941 году…»

В конце 1945 года Алехина пригласили в Лиссабон, и он переехал на жительство в Португалию В столице он находился недолго, а потом поселился в отеле близлежащего курортного города Эшторил. Он, конечно, был признателен испанским и португальским шахматным деятелям и меценатам за оказанную помощь в трудное для него время.

Ведь прошло уже два с половиной года с того дня, как он расстался в Париже с женой для того, чтобы выйти из-под контроля немецко-фашистских властей. Алехин надеялся добиться разрешения на выезд Грейс в Испанию. Но все его попытки оказались тщетны — в визе супруге отказывали.

После окончания Второй мировой войны Алехин стал хлопотать о своем возвращении в Париж. Но и это тоже оказалось невозможным, так как франко-испанская граница тогда была закрыта.

Алехин тяжело переживал вынужденное одиночество, отсутствие рядом единственного близкого человека.

К тому времени он получил скорбные вести из СССР о кончине старшего брата и сестры. С Алексеем, скончавшимся в 1939 году в возрасте 51 года, у них было много общего — любовь к шахматам они пронесли через всю жизнь. Алексею не удалось добиться высоких спортивных результатов, но он, проживая в Харькове, систематически участвовал в украинских и всесоюзных соревнованиях, был чемпионом Харькова, вел большую организаторскую работу в качестве члена Первого Совета шахматных секций СССР и секретаря Украинской шахматной секции, преподавал в местных шахматных кружках.

Алексей Александрович Алехин вошел в историю шахмат как издатель в 1913–1916 годах журнала «Шахматный вестник», автор-составитель первого в СССР шахматного ежегодника — «Шахматы. Избранные партии и обзор за 1926 год», редактор книги «Матч на первенство мира Алехин — Капабланка», изданных в Харькове в 1927–1928 годах.

Сестра Варвара Александровна Алехина, не покинувшая родную Москву, скончалась в 1944 году в возрасте 55 лет. Она также осталась верна своему призванию — была драматической актрисой, снялась в шести кинофильмах, выпущенных студией «Межрабпом-Русь»: «Медвежья свадьба» (1926), «Чужая» (1927), «Ледяной дом» (1928), «Друзья совести» (1932), «Рваные башмаки» (1933), «Настенька Устинова» (1934). У нее сложились дружеские отношения с семьей кинорежиссера К. В. Эггерта, и последние годы своей жизни она провела в их доме.

Потеря родных усугубила чувство одиночества у Алехина. Болезни подтачивали его организм. Жизнь шахматиста-профессионала, даже с титулом чемпиона мира, оказалась малообеспеченной, неустроенной. Гонорары, получаемые за участие в небольших испанских турнирах, редкие выступления с сеансами одновременной игры и частные уроки не спасали от нужды. Нарастало чувство безысходности.

Алехина все чаше тянуло к спиртному. Он возобновил курение и к предосторожностям врачей не прислушивался. Им овладела глубокая депрессия.

Драма гения и человека явственно сквозит в его ответе в июле 1944 года корреспонденту газеты «Эль Комерцио», выходившей в испанском городе Хихоне: