Алекс

Алекс скрестила руки на груди. Надо позвонить брату. Когда он узнает ее голос, он скажет: «А, это ты? Ну что тебе еще?» — он уже заранее будет зол на нее, с первой секунды, — что ж, тем хуже. Она сняла трубку, прочитала инструкцию, как позвонить из гостиницы на мобильный телефон — для этого нужно вначале нажать на ноль.

Место встречи она выбрала заранее, недалеко от промзоны, и записала адрес на клочке бумаги. Поискала этот клочок, нашла и набрала номер. Наткнулась на автоответчик. Странно, брат никогда не отключал мобильный, даже ночью, он всегда говорил, что работа — это святое. Может, он сейчас в каком-нибудь подземном туннеле или просто оставил телефон в прихожей, вернувшись домой?.. В сущности, это не важно, она надиктовала сообщение: «Это Алекс. Мне нужно с тобой встретиться. Срочно. Бульвар Жувенель в Олне, 137, в 23.30. Дождись меня, если я запоздаю».

Она уже собиралась повесить трубку, но передумала и добавила: «Только не заставляй меня ждать».

Сейчас она была полностью поглощена атмосферой гостиничного номера. Вытянувшись на кровати, она долгое время рассеянно размышляла без всякой связи с происходящим, мысли медленно текли сами по себе, она слышала телевизор из соседнего номера, люди даже не понимают, как громко они включают телевизор, как они докучают другим. Она заставила бы его замолчать, если бы захотела. Вышла бы из своего номера, постучала в соседний, постоялец открыл бы ей, он выглядел бы слегка удивленным, обычный человек из тех, которых она убила уже — скольких — пятерых? шестерых? больше? — она бы мило улыбнулась, как она умела это делать, и сказала: я ваша соседка, а потом слегка кивнула бы головой, я совсем одна, я могу войти? Человек, растерянный, посторонился бы, пропуская ее, а она тут же спросила бы: хотите увидеть меня голой? — примерно тем же тоном, каким спрашивают: а не хотели бы вы задернуть шторы? Челюсть соседа отвисла бы, разумеется, у него уже небольшое брюшко, после тридцати у них у всех одно и то же, у всех, кого она убила, даже у Паскаля Трарье, из-за пристрастия к пиву, интересно, какой дьявол сейчас его терзает в своей безграничной жестокости. Она бы распахнула полы халата и спросила: как вы меня находите? Было бы просто чудесно суметь сделать это, хотя бы только раз, всего один раз. Распахнуть пеньюар и спросить: как вы меня находите? — будучи уверенной в ответе — в том, что он тут же распахнет объятия, а она укроется в них. На самом деле, конечно, она бы сказала: не могли бы вы для начала приглушить телевизор? Человек, бормоча извинения, устремился бы в номер, он бы неловко суетился, ища пульт и нужную клавишу на нем, слегка возбужденный этим неожиданным приятным визитом. Он стоял бы спиной к ней, слегка согнувшись, ей оставалось бы только схватить настольную лампу и нанести ему удар под правое ухо, всего делов, он бы сразу вырубился, это проще простого, она знала, куда бить, чтобы оглушить на несколько минут и выиграть время для дальнейших действий: связать его обрывками простыни и залить кислоту в глотку, пара пустяков, — но телевизор за стеной молчал, сосед его выключил, теперь наконец-то можно провести спокойный вечер.

Вот такой сон наяву смотрела Алекс, вытянувшись на кровати и закинув руки за голову. Она почти забылась. Одно за другим к ней приходили воспоминания. По правде говоря, они не вызывали сожалений. Все эти смерти — они были ей необходимы, она в них нуждалась. Нуждалась в том, чтобы заставлять этих людей страдать, а потом убивать их. Да, она и правда об этом не жалела. Их могло бы оказаться больше, гораздо больше. Так было предначертано.