Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке

Меня раздирает от потребности спросить и от потребности посмотреть на его ширинку.

Прикусываю язык и сжимаю губы.

Его взгляд становится пристальным и таким… опасным. Будто он загнал меня им в угол, и не собирается отпускать.

— Что с тобой? — выгибает светлые брови, с любопытством рассматривая мое застывшее в ужасе лицо. — Вспомнила что-то интересное?

— Э-э-э… — прячу от него глаза, — Ничего. В моем мозгу просто белое полотно. Ну знаешь, там где должен был быть вчерашний вечер, там, слава богу, чистый лист!

Отпускаю его бицепс и засовываю руки в карманы. От греха подальше.

Алекс молчит, награждая меня в ответ тяжелым взглядом. На его скулах пляшут желваки, так сильно он сжимает челюсти, и я опускаю глаза, разглядывая носы его потрепанных жизнью Тимбов. Не могу же я ему сказать, что только что вспомнила какой бархатный на ощупь его член! Какой он правильный и не маленький, когда он возбужден…

Может быть в добавок ко всему я вспомню какой он на вкус?!

Боже…

И от этого воспоминания в животе зарождается теплый вихрь, который спускается мягким топлением между моих ног.

— Адель, ты же знаешь, что можешь сказать мне все что угодно, да, милая? — делает он ласковый голос.

— Да… потому что мы лучшие друзья, — решаю ему напомнить, растягивая губы в картонной улыбке.

Выходит паршиво, потому что Алекс не спешит улыбнуться в ответ. Между нами повисает тягостное молчание, перерастающее в почти осязаемое напряжение.

— Верно, друзья… подруга, — выдает Немцев и делает шаг в сторону дороги, отворачиваясь первым. — Зеленый загорелся. Не отставай, потеряешься, искать не буду.

— У меня навигатор есть! — рычу ему в спину, борясь с желанием запустить в его светлую башку пригоршней снега.

Почему он так упорно сопротивляется тому, чтобы мы вернулись в ту точку в которой были до вчерашнего вечера? До того момента, пока не залезли друг к другу в трусы? Да я почти уверена, что его пальцы побывали в моих!

И от этой мысли щеки начинают гореть огнем.

— Он тебе никогда не помогал.

Обиженно поджимаю губу и выдыхаю в беззвездное Нью-Йоркское небо.

— Алекс… — прошу примирительно, возвращая ладонь ему на бицепс. — Давай не будем…

— Отстань, зануда, — раздраженно бросает он через плечо, скидывая мою руку. — Просто, блин, помолчи сейчас, окей?

Насупившись, пихаю в карманы руки.

Глава 6

— Где ты жил в Париже? — спрашиваю у чернокожего француза по правую руку от себя.

У него на голове кудрявый бес и ослепительно белая улыбка. Даже несмотря на то, что он кажется немного непривычным, я не могу не признать его красавчиком. Здесь в Штатах смешалось столько разных культур, что к этому тоже нужно привыкнуть. Кажется, Немцев уже привык… судя по тому, что всю осень он провел с этой… как там ее… Британи.

С усилием выталкиваю его из своей головы. Вместе с содержимым его трусов, кубиками его пресса и чертовой подковой вокруг его… его…

Схватив стакан, делаю жадный глоток Колы. Я решила завязать с алкоголем навсегда! Судя по всему, он пробуждает во мне самые темные и неуправляемые стороны, о которых я до вчерашнего дня даже не помышляла!

— Любишь Париж? — обаятельно улыбается парень, поднося к губам пиво и заглядывая в мои глаза.

Его внимание немного смущает. Я чувствую, как розовеют щеки, потому что его глаза всматриваются в мои так пристально, будто мы не о Париже говорим, а о том, что у нас с ним что-то в нем было.

Кажется, он меня клеит, и, несмотря на то, что я не планирую звать его “к себе”, мне его внимание льстит.

— О, да, — улыбаюсь ему в ответ.

Не молчать же, как отсталой, лишь потому, что мое правое ухо пылает от пристального взгляда одного охламона.

Заправив за уши волосы, увлеченно продолжаю:

— Два раза. Один раз я прожила там полтора месяца. Люблю этот город, мечтаю еще раз там побывать...

— Что мешает купить туда билет? — мрачный голос Немцева бесцеремонно вклиниваясь в наш разговор, мое ухо продолжает пылать.

Повернув голову, смотрю на Алекса в упор, отвечая не без раздражения:

— Ничего. Может я так и сделаю.

Изобразив абсолютный покер-фейс, он подносит к губам третий за последние сорок минут бокал темного пива и… допивает его залпом, после чего демонстративно грохает стаканом о стол, а потом встает и направляется к бару.

Чтобы успокоиться, выпускаю из себя весь воздух и пытаюсь сконцентрироваться на своем приятном и обаятельном собеседнике! Жиль. Так зовут приятеля Алекса, на которого он меня бросил, сразу как мы пришли в этот бар, наполненный незнакомыми людьми всех национальностей. Ведь у него нашлись очень важные дела. Кажется он собирается напиться, или уже сделал это, потому что ведет себя отвратительно.

— Восемнадцатый район тебе о чем-нибудь говорит, красотка? — улыбается француз, крутя на деревянном, потрепанном жизнью столе свой мобильный.

— А всего их сколько? Двадцать? — поддерживаю я разговор. — В восемнадцатом никогда не была. В путеводителе писали, что северные районы не безопасны.

— О, да, детка. Там настоящее гетто, как здесь в Детройте. Не ходи туда одна, — понизив голос, подается он ближе.