Алекс, или Девушки любят негодяев

— Мэри… Джеф… понимаешь, он — Алекс…

— Что за бред, Марго?! Что ты несешь, ты пьяна? Какой Алекс, при чем тут он?! И кто такой этот Джеф?

Сбиваясь и перескакивая с одного на другое, Марго выложила подруге все, что произошло в ее жизни за последнее время. Мэри не перебивала, курила, глядя в залитое дождем окно. Она все поняла. Джеф — напарник Алекса, и потому Марго испугалась. Иметь под боком такого человека — определенный риск. Но, с другой стороны, это гарантия. Гарантия того, что с Марго ничего никогда не случится.

— Марго, — решительно произнесла она, когда подруга прекратила рыдать. — Реши для себя. Если тебе хорошо с ним, если ты его любишь — не потеряй. Потом не простишь себе. А остальное… что ж — это жизнь. Каждый зарабатывает, как умеет.

— Да… — откликнулась Марго, в последний раз всхлипнув. — Он очень хороший, Мэри. Очень.

— Ну, так и позволь себе быть счастливой. Разве ты не заслужила этого? Думаю, твой персональный ангел не будет слишком возражать.

Марго вдруг рассмеялась:

— Я надеюсь, ты не позволишь ему особенно задумываться обо мне.

— У нас ничего нет, — сухо оборвала Мэри.

— То есть? — Марго опешила — она была уверена, что Алекс и Мэри прекратили свою бессмысленную войну и поняли, что ни один из них не найдет для себя более подходящего человека.

— Марго, родная, ты не хуже меня все понимаешь. Мы никогда не будем вместе, как бы сильно я ни хотела этого.

В голосе подруги Марго услышала что-то такое, что заставило ее забыть собственные терзания. Мэри страдала — это чувствовалось. Неужели Алекс так и не понял, так и не увидел, не разобрался? Если он потеряет Мэри сейчас, то больше никогда не сможет вернуть — она не из тех, кто возвращается. Нужно было срочно что-то делать, и ради этого Марго готова была наступить себе на горло и позвонить Алексу, хотя обещала себе никогда больше этого не делать.

— Мэри, а в остальном? — быстро перевела она разговор на другое, чтобы ненароком не выдать своих намерений. — Как в остальном?

— Я дописала роман. Только что закончила.

— Что думаешь делать?

— Буду искать переводчика.

Марго обрадовалась так, словно Мэри уже получила «Букера»:

— А я? Как же я, Мэрик? Ты не хочешь?

Она помолчала, о чем-то думая. Потом раздался тяжелый вздох:

— Марго… это бессовестно с моей стороны. Я не могу даже просить тебя, хотя, бесспорно, только тебе могу доверить перевод.

— Ты стала говорить как он, — рассмеялась Марго. — После того, как вырубил человека, постоянно вежливо извиняется. Так и ты — долгое предисловие, которое совершенно ни к чему. Присылай текст, я хотя бы отвлекусь и буду занята.

Мэри снова вздохнула, но на этот раз облегченно и почти счастливо. Чутью и переводческому таланту Марго она доверяла абсолютно, обе книги, вышедшие во Франции, были переведены и отредактированы ею, и это позволяло надеяться на то, что и с этим романом, и с остальными все будет в порядке.

* * *

Мэри машинально щелкала мышью, перескакивая с одной страницы на другую, и вдруг ее внимание привлек заголовок: «Сенсационное наследство». Почему-то она сразу зацепилась взглядом. Когда прочла, ей стало дурно. В небольшой заметке на каком-то маленьком новостном портале говорилось о том, что некая Мария Лащенко-Кавалерьянц неожиданно получила в наследство огромное ранчо в Техасе и семь миллионов долларов от своего родного деда, уехавшего из России в Америку еще до ее рождения.

— О, черт…

Заметка была довольно старая, и потому Мэри начала лихорадочно искать все, что могло быть связано с этим сообщением, и нашла-таки. С фотографии улыбался ее покойный супруг Костя в обнимку с рыжеволосой девицей. Самое ужасное заключалось в том, что эта девица, если не вглядываться, была очень похожа на Мэри… разумеется, это была старая фотография, и на ней — Надя.

«Убитый в Цюрихе бизнесмен Константин Кавалерьянц со своей женой Марией, будущей наследницей американского миллионера» — гласила подпись. И тут Мэри все стало понятно.

Значит, он уже давно разнюхал про состояние ее деда. Других наследников у старика не было, Мэри это знала и сама рассказывала Косте о том, как в Америке дед женился на небедной женщине, но детей иметь им было уже поздно. Дед писал ее отцу письма, звал к себе, но отец уже в то время крепко пил и вспоминал родителя исключительно недобрым словом. Мэри же сразу заявила, что никуда из России не уедет, и дед прекратил попытки вызвать к себе хотя бы внучку, раз уж сын выбрал свою дорогу и взял в попутчики бутылку.