Алекс (ЛП)

— Увидимся на следующей неделе, сынок.

Прохладный воздух встречает меня на выходе, обрушиваясь на меня, и я делаю глубокий вдох. Он освежает после удушающей атмосферы тюрьмы. Я никогда не знаю, что буду чувствовать, уходя. Иногда я счастлив видеть его страдания, в другой раз чувствую вину за то, что наслаждаюсь чьим-то несчастьем, и не важно, как сильно он этого заслуживает.

Сегодня, я действительно ничего не чувствую, и даже это беспокоит меня. После смерти Купера, я слишком часто был таким, опустошенным и безучастным. Не хочу к этому возвращаться.

Когда я сел в свою машину, пытаясь решить, куда отправиться, домой или может быть в спортзал, зазвонил мой телефон. Мэйсон принял за меня решение.

— Алекс? Ты где? — спросил он, не поздоровавшись.

— Собираюсь перехватить что-нибудь на обед. Как дела?

— У нас проблема, рецидивист, и Робертс говорит, что он мог бы воспользоваться нашей помощью. Я не знаю всех подробностей, но там замешан ребенок. Эви в Нью-Йорке, навещает Эми, а Паркер уехал с Мэйси из города. Я очень не хочу тащить Коди на место происшествия.

— Я позабочусь об этом. Какой адрес?

Он выпалил адрес и добавил:

— У нас есть конспиративный дом, если понадобится. В приюте нет свободных мест. — он вздохнул. — Нам нужно закончить ремонт в новом здании.

— Не переживай. Я справлюсь, — заверил я его, заведя адрес в свой навигатор. — Я тебе перезвоню, когда узнаю, в чем дело.

Это моя первая спасательная операция за последние месяцы. Мэйсон поручил эту деятельность Паркеру и нашей службе охраны, чтобы дать мне необходимое время, но сейчас пора возвращаться к работе. Через десять минут я подъехал к крошечному домику с покосившимся крыльцом. Быстрыми шагами я пересек двор, заваленный мусором, и офицер Робертс встретил меня на крыльце.

— Алекс, ты быстро добрался.

— Что у тебя тут?

Из-за гнева его губы сжались в узкую полоску, и он сказал, понизив голос.

— Я был здесь уже столько раз, что сбился со счета. Типичный никчемный алкаш избивает своего семнадцатилетнего сына. Но власти постоянно возвращают его обратно. Я знаю, что обычно вы не берете детей без опекуна, но…— он покачал головой. — Боюсь, если ничего не предпринять, это ублюдок убьет его.

Вот дерьмо.

— Мы не берем детей без опекуна, потому что это похищение.

— Я это понимаю. Я также знаю, что вы забирали несовершеннолетних жертв и прятали их у дальних родственников. Этот парнишка…у него никого нет.

Мэйсон порвет меня на британский флаг за то, что принял решение, не посоветовавшись с ним.

— Дай мне поговорить с парнишкой.

— Его зовут Кайл, — ответил он, проводив меня в дом. Гостиная пропитана вонью несвежей еды и выдохшимся пивом. Если ее вообще можно так назвать. У одной стены свалена куча одеял, около другой стоит полуразвалившийся диван.

Худенький, светловолосый парнишка, кусая свою разбитую губу, примостился на краю дивана и с отрешенным видом потирал фиолетовый синяк под глазом. Он посмотрел на меня обреченно.

— Вы из социальной службы? Мне придется вернуться? Могу я остаться у друга?

— Я не социальный работник, — прервал я его, закончив его нервный лепет.

Робертс сел с другой стороны от него и спросил,

— Когда тебе исполнится восемнадцать, сынок?

— Еще шесть месяцев, — моментально ответил он, словно вел обратный отсчет. Я бы точно вел.

— Я хочу кое о чем с тобой поговорить, но это должно остаться между нами тремя. Я знаю, с чем ты здесь сталкиваешься, и думаю, мой друг Алекс может в этом помочь.

Кайл фыркнул.

— Вы закроете моего старика навечно? Только так вы сможете помочь.

— Мы можем забрать тебя отсюда.

— Обратно на патронатное воспитание? Это ненадолго. Меня вернут назад прежде, чем я снова смогу видеть своим правым глазом.

— Нет, если я тебя спрячу, — сказал я ему, и его глаза расширились.

— Спрячете меня? Вы собираетесь запихнуть меня куда-нибудь на чердак или в подвал? Я бы не хотел в конечном итоге оказаться прикованным к батарее.

— Я со своими братьями управляю приютом для жертв домашнего насилия, который помогает женщинам и детям. Мы можем предоставить тебе защиту. Спрятать тебя от отца и держать подальше от системы, пока тебе не исполнится восемнадцать.

Он прищурился и отклонился в сторону.

— А вам что это дает? Я ни с кем не трахаюсь.

Дерьмо. Что, черт возьми, этот парень видел?

— Мне ничего не нужно, только вытащить тебя из этой ситуации.

Он повернулся к офицеру Робертсу.

— И вы можете это сделать? Просто позволите мне пойти с ним?

— По закону – нет, — усмехнувшись, сказал Робертс. — Но, если бы случилось так, что ты сбежал, и они бы позаботились о тебе, пока ты не достиг совершеннолетия, закон ничего особо не смог бы сделать.

На его лице отразилось недоверие, но я также заметил искорку надежды в его глазах.

— Зачем вам это делать? Обоим?

Я посмотрел ему в глаза.

— Именно этим занимается моя организация. Я тоже через это прошел. Мой отец – жестокий мудак, приговоренный к смертной казни за убийство моей матери.

— Черт. А я думал, что у меня проблемы. — он теребил руки на коленях.

— А я не хочу получить звонок о том, что твой отец избил тебя до смерти, — сказал Робертс.