Алекс (СИ)

— Да! И можешь не притворяться, Волк, — девчонка наигранно фыркает, вытаскивая из меня очередной добродушный смех, а затем вгоняет ногти в кожу, затрагивая ими ягодицы. Соединяю наши лбы, внимательно всматриваясь в её осоловевшие и такие невинные глазки.

— Даёшь отчёт своим словам и действиям? Канатка может закончиться в любую секунду.

— Я тебя раскусила ещё вчера, Алекс. Можешь и дальше переводить темы и врать, но с каждым днём ты становишься… другим… таким…

Тяжело дыша, делает вынужденную паузу, додумывая речь.

— Каким? — спрашиваю, касаясь кончиком языка её губ. Медленно и неторопливо врываюсь в неё снова, чтобы в очередной агонии сорваться и прикусить мягкую плоть. Ведьма… Моя маленькая, горячая заноза…

— Наглым и невыносимым паршивцем… — выдыхает в лицо, как только я снова прихожу в себя.

— Может, пойдём домой? Я бы с удовольствием погрелся у камина…

— Наглым дровосекам там не место, — хохочет Софи, подныривая под руку и заключая меня в объятия со спины. Становится слишком уютно… От её дыхания в шею каждый волосок на теле встаёт дыбом. — Но я подумаю насчёт твоего предложения. После канатки. Идём? — отпускает меня, делая в сторону шаг.

— С одним условием, Софи, — оборачиваюсь, ловя её за запястье.

— С каким?

— Сегодня вечером ты будешь покорной и послушной девочкой.

— А до этого?

— Ты срывала мои предохранители на середине пути…

— Ух ты ж… Ели ты будешь любить меня также, как только что целовал, тогда я не против.

Глава 27. Канатка

София.

— Ты сегодня разоришься по полной программе, — довольная целую Лекса в щёку и запрыгиваю в кресло, подвешенное к тросу. Алекс усаживается рядом. Обнимая меня за плечи, притягивает к себе.

— Может опустишь ограничительную планку? — озадаченно изучаю конструкцию и высоту кресельной канатной дороги над землей. Впереди спуск. Глубокая горная долина с отвесными склонами, покрытыми снегом, завораживает и одновременно пугает. Для меня это первый опыт. Когда-то мечтала прокатиться на канатке в горах, но как только села в кресло, так сердце сразу же забилось вне ритма. А вдруг такая «махина» не выдержит и оборвётся? Ох, мамочки…

Страх и азарт в одном флаконе вызывают в теле озноб, вынуждая прильнуть плотнее к Алексу и обнять его, что есть силы. Эмоции просто хлещут по нервам. Единственное, что удерживает меня в сознании — это согревающее тепло его тела и личный мужской аромат, от которого я стала зависимая с нашей самой первой встречи.

— Боишься? — его объятия становятся крепче, надёжнее, вытесняя беспокойство на задний план.

— Немного, — шепчу, прижимаясь щекой к его груди.

— Софи… — раздаётся проникновенный голос Лекса у моего виска. — Можем сойти, пока не поздно. Пообедаем в ресторане и домой, греться у камина.

— Шутишь? — ловлю его непривычно заботливый взгляд, чувствуя, как волнующий трепет заполняет до края моё нутро. — Я не собираюсь отступать! Лучше держи меня крепче, Волк, а вечером я буду самой послушной девочкой на свете. Обещаю…

— Тогда с тебя ужин, Зубная фея, — глубокий бархатный смех проникает под кожу, покалывая возбуждением. — И не вздумай врать, что ты вегетарианка. Предполагаю, готовить ты умеешь так же хорошо, как и накалять страсть.

— А если и вправду не умею?

— Я съем всё, чем ты меня порадуешь, — довольный собой, запахивает потуже воротник моего пальто, как в детстве делал мой отец, — а вот за то, что не взяла шапку — отшлёпаю, — заявляет на полном серьезе, от чего я ещё больше схожу с ума. Его надо почаще волновать, тогда Волк становится добрым, заботливым и покладистым.

— Самоуверенный, да? Я ведь могу пересолить.

— Вот и проверим, насколько сильно ты в меня втюрилась, — подмигивает, оголяя белоснежные зубы в улыбке.

— Тебе говорили, что ты наглый тип? — смотрю в его глаза и не могу оторваться. В них поблёскивает целая вселенная: таинственная, тёплая, затягивающая слишком глубоко и безвозвратно.

— Если бы я не был наглым, я бы не имел всё самое лучшее в жизни, у меня не было бы тебя, а у тебя не было бы свитера с оленями, домашнего дровосека и увлекательного отдыха в горах. Смотри, какая красота! — прислоняется ко мне виском, указывая рукой на заснеженные холмы, в верхушках которых резвятся солнечные лучи, оживляя мрачные, величественные камни.

Рядом с ним у меня свой мир. Другой, который настоящий, для меня перестаёт существовать. За разговором не замечаю, когда канатка приходит в движение и плавно поднимает нас в воздух над горами. Вцепляюсь мёртвой хваткой в его запястье, наслаждаясь пейзажем с высоты птичьего полёта. Воздух вдали от точки посадки становится морозным, пробирающим до костей.

— Если бы знала, что так высоко, выбрала бы другую альтернативу.

— Хочешь, сделаем селфи?

— Нет! — вскрикиваю я, испытывая некую долю паники. — Даже не думай меня отпускать!