Алекс [СИ]

Секретарь не оценил стараний директора и за это в душе Мортира вскипела жуткая обида. Будь его воля, он бы с великим удовольствием плюнул секретарю на галстук.

— А я не для вас, между прочим, рассказывал, — буркнул директор под нос. Не выдержал, положил голову на плаху.

Расслышали все. В воздухе повисло напряженное молчание. Валонсио побагровел, и сопровождающие директора поспешили отодвинуться от своего босса на пару шагов, боясь попасть под раздачу. Казалось все — сейчас грянет буря и директору, по меньшей мере, устроят капитальный разнос. Но тут в ситуацию неожиданно вмешался губернатор. Он вдруг заразительно захохотал. Не захохотал даже, а прямо-таки заржал во все горло.

— У-у, Мортир, молодец…. Поддел Вано, зацепил его стальные струны! Ой, не могу-у….

Гихилиан схватился за набитый живот двумя руками и, похрюкивая, стал раскачиваться из стороны в сторону, едва не падая со стула.

— Нет, Вано, ну ты понял как он тебя! Как он тебя подцепил, да? У-у-у, молоде-ец….

Губернатора скрутило смехом в три погибели и он упал головой на стол и забарабанил кулаком по крышке столика.

— У-у-у, офигеть! Вано достали-и! Офиге-еть!

Валонсио покраснел еще больше, хотя это и казалось совершенно невозможным. Ярость буквально раздирала его, еще никогда его не высмеивали публично. И сделать, что либо он сейчас не мог, и это злило едва ли не больше всего. Секретарь стиснул зубы, просверлил губернатора ненавидящим взглядом и, по хищному расширив крылья носа, по слогам процедил:

— Я бу-ду жда-ть в вер-то-ле-те…!

Он встал из-за столика, зло оттолкнул от себя стул и дергающейся походкой, едва сдерживая в себе шквал эмоций, направился в сторону лифта.

Когда створки за взбешенным секретарем сомкнулись и лифт умчал его наверх, кто-то из окружения директора шумно выдохнул и полез в карман за носовым платком. Мортир же обхватил голову руками и в ужасе запричитал:

— Боже мой, боже мой, что же я наделал! Боже мой, что же теперь будет?! Зачем он так, я ведь не хотел обижать…. Все язык мой, господи!

Мортир всхлипнул.

В это время губернатор отсмеялся, вытер рукавом выступившие слезы и постарался принять более или менее серьезный вид. Он оттолкнул от себя почти полную тарелку нежнейшего мяса, и официант шустро очистил столик.

А Мортир все причитал и клял себя за свой несдержанный язык. Подчиненные пытались его как-то успокоить, но он их не слушал и потихоньку входил в уступленное состояние. Еще немного и он бы стал рвать на своей голове волосы.

— Вот что, прекращайте-ка свою истерику, — вдруг посоветовал Гихилиан. Подобные сцены ему никогда не нравились. — Ну, подумаешь, посмеялся я чуть-чуть, так ведь он не обиделся. Он не может обидеться, ведь он МОЙ подчиненный!

— Нет-нет…, он обиделся! — замотал головой директор. — Все не так. Я его обидел, я его оскорбил до глубины души. Такое не прощается. Ведь я ЕГО подчиненный! Мне нельзя такого говорить…. Что теперь будет?

— Ничего не будет, — твердо пообещал Гихилиан, но и директора было свое мнение. Он вырвал таки клок волос с головы и саданул кулаком по столу.

— Будет! — истерично заорал он.

— Нет! — в тон ему проорал губернатор. — И, вообще, со мной так разговаривать не следует, а то я тоже… обижусь. А в обиженном состоянии я страшен.

Мортир вытаращил глаза, открыл, закрыл рот и пришел в себя. Он опустил дополу взгляд, пригладил ладонью скатерть и пробормотал:

— Извините…. Больше такого не повториться.

— Ничего, бывает, — смилостивился Гихилиан. И чтобы сменить тему ткнул пальцем в толстое окно и спросил, — А вот это что такое?

— Где?

— Да вон, — он уточнил направление.

— А-а, это наши фермы, просто так они отсюда выглядят. Желаете их осмотреть?

— Очень, — заверил первое лицо планеты и, поднявшись со стула, шепотом признался. — Стыдно говорить, но я никогда не видел этого знаменитого тростника Жабо. Даже на картинках….

18

Через неделю неподвижного стояния на орбите адмиралу Вульфу пришел шифрованный приказ из центрального командования. В нем говорилось, чтобы его «Армада» в кратчайшие сроки вышла из звездной системы и прыгнула по вектору в определенную точку пространства и там соединилась с другой группой кораблей. Сам адмирал Вульф должен был перейти под командование гроссадмирала Ясмина, и это означало что партизанские набеги «Армады» прекращались на неопределенное время, если не сказать навсегда. Вульф был очень недоволен.

Корабли «Армады» снялись с орбиты через шесть часов, вышли за пределы системы через пятнадцать и там встали на вектор. Через пять дней «Армада» вышла в нужную точку и соединилась с мощной группировкой военных кораблей различного класса. В армии гросадмирала было почти пять десятков судов, среди них было два тяжелых линкора равных «Могучему» и три широких авианосца. Одним из авианосцев оказался… — сюрпри-из!!! - «Пингвин». Своей ярко-синей раскраской броневых пластин он хорошо выделялся в этой разношерстной толпе.