Алекс [СИ]

— Прошу садиться в машину. Я отвезу вас в гостиницу «Альпинист», там для вас забронирован лучший номер.

— Один?! — встрепенулся неожиданно губернатор. — Учтите, жить и спать в одном номере со своим секретарем я не желаю. Он хоть и мой личный секретарь, но все же не настолько.

Мастер стушевался.

— Прошу прощения, я оговорился. Конечно же, для вас мы приготовили два самых шикарных номера. Никак не меньше.

— Тогда ладно, — смягчился Гихилиан и, садясь в лимузин, поставил Мастера в известность. — У нас там багаж, всего двадцать семь чемоданов. Не забудьте доставить.

— Конечно-конечно….

Гостиница «Альпинист» находилась почти в самом центре огромного гигаполиса, раскинувшегося на сотни километров в одну сторону и сотни в другую. Почти двухсотэтажное здание ничем не выделялось из общей кучи таких же строений, только элегантная и неброская вывеска на входе, да ажурная стилизованная изгородь по периметру с вооруженной охраной давали понять, что гостиница это совсем не рядовая. «Альпинист» использовался только для госслужащих высокого чина и специально приглашенных к президенту. Все расходы на пребывание в шикарной гостинице оплачивались из бюджета государства, так что гостить в ней не было накладно.

Губернатора Руперта Гихилиана приставленный Мастер в какой-то мере обманул. Он поселил его не в самом лучшем номере, как обещал, а в простых апартаментах. Но, то, что здесь считалось простым, в других гостиницах сошло бы за класс «президентский супер-люкс», и только лишь, поэтому губернатор не заметил обмана и со спокойной душой поселился в номере.

Прибыл на Землю губернатор Затизанда со своим секретарем не просто так. Их пригласили принять участие в ежегодном праздновании дня инаугурации законно избранного президента. Тот управлял федерацией планет уже одиннадцатый год подряд и, как поговаривали некоторые астрологи, будет управлять еще два раза по столько же. То есть, день празднования уже порядком всем поднадоел и потому в последние разы торжества проходили в скромной «домашней» обстановке и больше всего напоминали массовое совещание губернаторов всех планет и министров всех отраслей. Вообще, все это делалось лишь для того, чтобы народ не забывал, кто ими правит.

Три дня у прибывших ушло на положенную в таких случаях акклиматизацию, а на четвертый настал сам день торжества. Ранним утром Мастер отвез обоих в рабочую резиденцию президента, что находилась на окраине города, и вручил их в руки гримеров. Празднование хоть и будет происходить в тихой домашней обстановке, но все равно всю торжественную часть будут фиксировать средства массовой информации и поэтому всем присутствующим полагалось выглядеть на отлично.

Все началось в полдень. Президент, в шикарном костюме-тройке, без галстука, но с рубиновыми запонками, чинно вошел в конференц-зал, обогнул накрытые богатой снедью столы и взошел на специально приготовленный помост. Поклонился многочисленным гостям, приветственно махнул рукой в камеры и сел на старинный царский трон. В одну руку взял скипетр, а в другую державу — символы власти с незапамятных времен. Священник, стоявший сзади, возложил на голову президента золотую корону. А церемонемейстер, раскрыв в руках тисненую золотом папку, зычным и торжественным голосом стал зачитывать:

— Я, президент Федерации Населенных Планет Охо Гамнусович Рабзол, пребывая в здравом уме и твердой памяти, одиннадцать лет назад выставил свою кандидатуру на президентские выборы и был законно избран народом. Три года назад я повторно избирался моим народом и, оправдав их доверие, продолжил свою тяжелую работу на посту президента Федерации Населенных Планет. Сегодня, в день годовщины этих двух событий, я, следуя дани традиций и уважая законное собрание, решил спросить свой народ — достоин ли я и дальше выполнять свои обязательства. Достоин ли я и впредь заботиться о развитии государства и преумножении достатка населения. Доверяют ли мне мои люди?

Зачитав это, церемонемейстер прикрыл папку и полуобренулся к восседающей на троне особе, словно ожидая подтверждения за сказанные слова — тоже дань традиции. Президент величаво качнул головой.

Тут на помосте появился второй церемонемейстер, представляющий как бы глас народа и, подойдя к микрофону, четко поставленным голосом заявил: