Алекс старший (СИ)

   Под конец этого приятного процесса зашла мама. Она была уже в домашнем кружевном халате и мягкой домашней обуви.

  - Давай потру спину.

   Я хмыкнул. Но решил не протестовать. От нее, как и там у калитки, шла такая мощная волна любви, заботы и радости, что я ее ощущал даже не напрягаясь.

   Млея отдал ей губку и нагнувшись подставил спину. Мать села на бортик и засучив рукав стала тереть меня. Глядя на распахнувшийся от этого халат, я улыбнулся. Лифчики, она носила очень редко. Моя мама могла бы поспорить с Мадам величиной груди и ее элегантной формой. Да впрочем и фигурой тоже. Мама никогда не была пуританкой и дома частенько расхаживала неглиже, если было слишком жарко или во время учений выключали или ограничивали энергию, и тогда не работал кондиционер который ее потреблял много.

   Промежду делом я поймал еще одну эмоцию. И за ней, сразу резко сменившую ее другую. В прочем мама, не зная о том что я сенс, да еще и получивший в командировке толчок к развитию способности, их и не очень то скрывала. Люди не тренированные вообще редко могут скрывать свои эмоции. Разве что инстинктивно.

   Пока она терла мне спину, видимо о чем-то думая или вспоминая сменила сразу несколько эмоций. Сначала вся окуталась нежностью, потом грустью. Затем очень сильно заволновалась и даже возбудилась. Причем это произошло у нее, как-то сразу, толчком. Словно тандемный выстрел, когда за первой пулей сразу посылаешь в то же место вторую. Я почувствовал, как ее рука вместе с этим дрогнула и замерла на моей спине. А вторая державшаяся за бортик рядом с моим лицом, сжала его, даже чуть побелев от усилия. Возбуждение так же толчком сменилось очень сильным желанием.

   Я, делая вид, что ничего не понял, повернулся. Ее действительно накрыло. Губы были сухие, а щеки горели румянцем. Нырнув в воду, я ополоснулся и попытался ее отвлечь разговором чтобы успокоить.

   Иногда, чувствовать и сопереживать, то что чувствуют другие очень неудобно. Когда вокруг много людей, это проще. Их чувства, всего лишь общий фон. От него легко отгородиться или не замечать. Как шум на улице. Но когда вы с человеком наедине, и он не сдерживает своих эмоций. Это можно сравнить с тем, что вам, прямо в ухо кто-то громко говорит. Даже если закрыть его рукой, все равно слышно. А если прислушиваешься, это оглушает. С чувствами, еще сложнее. Если не смог отстраниться или они резко "вспыхнули" у того от кого их получаешь, ты начинаешь их испытывать не "будто", а сам. Сопереживать. Я уже говорил, что это может просто заменить собственные настолько, что мозг просто не видит различия.

   Погладил по руке

  - Спасибо мама. Было очень приятно.

   Что-то было не так. От моего прикосновения, ее снова охватило желание. Она едва сдерживаясь кивнула, видимо боясь выдать себя голосом. Встала и повернулась чтобы выйти. Я тоже поднялся, чтобы прикрыть дверь душа, так как начал волноваться.

   Возле двери, на стене было большое, до пола зеркало и я видел в нем ее отражение. Она побледнела, от чего румянец на щеках стал еще более заметен и сильно прикусила губу. Я слишком поздно сообразил, что если ее вижу то она видит и меня.

   Мама увидела меня в зеркале, замерла и резко обернулась, так резко, что слабо завязанный халат распахнулся. Первое на что я обратил внимание, что сейчас она напомнила мне Марину, именно так та любила ходить по дому, на ней был пояс и чулки но не было трусиков. Это придавало ее зрелому телу особую пикантность и сексуальность. И уже только потом, на широко распахнутые глаза и приоткрытый рот. От нее исходила невообразимая волна сильных смешанных чувств.

   Задыхаясь и сглатывая, она заговорила тихим голосом, словно сама с собой.

   - Я знала что ты изменишься. Чувствовала. Это не могло не случится! Слишком похожи! Во всем. Только не могла понять когда.

   Она как сомнамбула начав говорить медленно пошла ко мне. А ее глаза бегали по моему телу.

  - Вот в чем дело. Ты, наконец, стал его полной копией. Во всем!

   Присев на бортик, ванны, кончиками пальцев пробежала по лицу, груди. От ее касаний меня словно било током.

  Рука опустилась и хулиган вздернулся, почувствовав касание ее похолодевших пальцев. А меня обдала еще более сильная смешанная волна удивления, страха и вожделения. Именно дикого, какого-то первобытного или животного вожделения смешанного с такой же чистой и сильной любовью и страхом.