Александр Алехин. Партия с судьбой

В постановлении Исполнительного бюро Всесоюзной шахматной секции от 14 декабря 1926 г., среди прочего, говорится: «Шахсекция, однако, никогда не смотрела на шахматы только как на чистое искусство — тем более, только как на спорт — и такой же строгой принципиальной выдержанности требовала от всех своих членов и организаций. Вот почему она не сочла возможным вступать в какие-либо переговоры с Алехиным об участии его в международном турнире в Москве, считая этого мастера чуждым и враждебным советской власти элементом…» Ю. Н. Шабуров выводит из этого заявления, что руководители Всесоюзной шахматной секции сами оттолкнули гроссмейстера, объявив его врагом советской власти. Однако этот вывод кажется несколько категоричным. Во-первых, речь идет не столько о политических воззрениях Алехина, сколько о его отношении к шахматам, в заявлении Шахсекции говорится именно о разных подходах, о разном отношении к шахматам. Как известно, Алехин придерживался той точки зрения, что шахматы — искусство с неисчерпаемыми возможностями, красоту игры он ставил выше чистой и техничной победы. Но в Советском Союзе шахматы стали инструментом в работе над повышением культурного уровня простого народа. Само собой, что взгляд на шахматы как на искусство был непозволительной для пролетарской культуры роскошью и, стало быть, буржуазным по сути своей. В этом смысле Алехин, как шахматист, несомненно, буржуазный, и представлялся «чуждым элементом».

Во-вторых, руководители Шахматной секции, даже всесоюзного масштаба, могли объявить кого-то врагом только в пределах своей секции. Едва ли заклейменный Шахматной секцией человек автоматически становился врагом народа и советской власти со всеми вытекающими последствиями. Тема эмиграции и возвращения на Родину находилась в ведении отнюдь не спортивных или каких-то иных кружков и секций. Так, например, А. И. Куприн вернулся в 1937 г. на Родину по приглашению правительства СССР. А уж антисоветчиком Куприн был почище Алехина. Убедиться в этом можно, хотя бы прочитав его повесть «Купол Св. Исаакия Далматского», изданную в 1927 г. в Париже. А чего стоит его служба в 1919 г. в чине поручика в Северо-Западной армии под командованием Н. Н. Юденича? То есть Куприн воевал против советской власти с оружием в руках. И все-таки был прощен и вернулся умирать на Родину. Стоит вспомнить и предысторию возвращения Куприна. Началось все с обращения полпреда СССР во Франции В. П. Потемкина к И. В. Сталину, а после полученного одобрения — к Н. И. Ежову. Затем обращение Потемкина рассматривалось в Политбюро ЦК ВКП(б), постановившем «разрешить въезд в СССР писателю А. И. Куприну».

Да, Всесоюзная шахматная секция могла повлиять на решение СНК СССР относительно участия Алехина в Международных шахматных турнирах, проводившихся в Москве в 1925, 1935 и 1936 гг. Но объявить его врагом советской власти, которому заказан въезд в родную страну, — это было явно не под силу Шахматной секции. Если бы Алехин захотел посетить СССР или принять участие в Международных московских турнирах, он бы нашел возможность оповестить о своем желании и СНК СССР, и Политбюро ЦК ВКП(б). Однако он этого не делал либо из гордости, либо из-за каких-то опасений. Но нельзя утверждать, что происходящее в России его не интересовало. Напротив, в воспоминаниях хорошо знавших его людей тема ностальгии Алехина звучит убедительно и настойчиво. С. Флор вспоминал, как Алехин, провожавший его из Праги в Москву в 1933 г., грустно сказал: «Вот вы едете в мой родной город, а я остаюсь…» Тоску Алехина по Родине отметил и А. Лилиенталь, тем более что Алехин не раз расспрашивал Флора и Лилиенталя об СССР, где оба побывали на международных турнирах. «Однажды мы сидели с Флором в кафе, — написал потом Лилиенталь, — туда пришел Алехин. Разговорившись с нами, он сказал, что мечтает вернуться на Родину. Он не раз заговаривал на эту тему. Это было его заветной мечтой…»