Александр Андреевич С В Е Ч И Н

Политическое наступление и оборона. Постановка политической цели должна включать указание на то, преследует ли война интересы политического наступления или политической обороны. Еще в XIV столетии феодал де Куси докладывал французскому королю Карлу V о том, что "англичане слабее всего у себя дома, и нигде их нельзя так легко победить, как у них на родине". Монтескье соглашался с этим и признавал, что народы-империалисты — карфагеняне, римляне, англичане — развертывают все свое могущество в наступательных предприятиях, где их силы складываются воедино военной властью и дисциплиной, тогда как на родине эти силы разделяются политическими и социальными интересами. Наполеон разделял эти иллюзии и утверждал, что мир когда-нибудь будет очень удивлен, узнав, с какой легкостью победит Англию высадившаяся на ее берега армия. Отсюда у многих рождается представление о спасительности политического наступления, которое заставит замолчать собственные внутренние распри и одновременно позволит нам иметь дело не с неприятельским государством в целом, а с отдельными политическими партиями. Нам такой взгляд на войну, как форму, в которую выливается политическое наступление, представляется в корне неправильным. Нельзя переоценивать чисто внешнего эффекта прекращения забастовок и нападок оппозиции, кажущееся единомыслие, устанавливающееся с началом войны. Война представляет не лекарство от внутренних болезней государства, а серьезнейший экзамен здоровья внутренней политики. Только на базе прочного господства определенных классов внутри страны возможна длительная наступательная политика и стратегия. И Куси, и Монтескье, и Наполеон ошибались относительно сопротивления, которое бы встретил десант на берегах Англии. Политическое наступление выливается из исторического наступления, является следствием сложного политико-экономического процесса и не может рассматриваться лишь, как более выгодный технический метод политической борьбы. Внутренняя слабость государства скажется при наступлении еще скорее, чем при обороне. Трагедия германского ведения войны в 1914-1918 г.г. заключалась в том, что при сложившихся условиях Германия могла выиграть эту войну только, как политически оборонительную. Между тем, эта точка зрения была усвоена Германией лишь в августе 1918 года, когда все силы были уже исчерпаны и предстояла сдача на капитуляцию. Германская стратегия вышла за пределы политической обороны, нарушив нейтралитет Бельгии в августе 1914 года, излишне углубившись в Россию в 1915 году (мечты Людендорфа о захвате Прибалтики), объявив в начале 1917 года подводную блокаду Англии (выступление Америки), заняв недостаточно примирительную позицию по отношению к русской революции (наступление летом 1917 года, Брест-Литовск), затруднив своей требовательностью положение дипломатии, обратившись в марте-июле 1918 года к стратегии сокрушения. Не отвечая идее политической обороны, отдельные частные успехи Людендорфа являлись лишь этапом к конечному проигрышу войны. Что же касается выгод, которые вытекали для ведения войны из занятия новых территорий и удаления военных действий от германского отечества, то к ним надо относиться весьма скептически. Еще Руссо заметил: "я разбил римлян, — писал Ганнибал — пришлите мне войск; я наложил контрибуции по всей Италии — пришлите мне денег". Вот что означают Те Deum'bi, иллюминации и восторг народа при триумфе его хозяев".

Развитие идеи политического наступления. Задача политического наступления должна быть обрисована политической целью возможно рельефно. Стратег должен знать, сводится ли дело к тому, чтобы сразить под корень неприятельский режим, выпустить его последнюю каплю крови (saigner an blanc, по выражению Бисмарка) или же допускается возможность и компромисса с врагом.

Постановка наступательной политической цели должна придти на помощь стратегии, когда последней предстоит действовать против крупного государства или значительной коалиции малых. Такой противник, оставаясь в единении, почти не может быть сокрушен. Но при ближайшем рассмотрении всегда у противника могут быть обнаружены политически слабые места, облегчающие торжество над ним. Иногда это будут политические стыки; удар по политическому стыку савойской и австрийской армий открыл в 1796 году победную карьеру Бонапарта. Против Германии и Наполеон I, и Наполеон III, и Фош намечали всегда удар по стыку между южной и северной Германией, исторически, политически и экономически складывавшихся в различных условиях.

Такая политическая цель — раскола неприятельского государства на отдельные политические глыбы, сводится к Занятию внутреннего политического положения. Иногда, наоборот, политическая цель будет заключаться в политическом окружении неприятеля, к чему, очевидно, вели усилия английского правительства после русско-японской войны в отношении Германии.