Александр Беляев

«„Чорт меня дернул родиться в России с талантом и душой“, — воскликнул Пушкин, когда ему слишком насолили родные пенаты.

Это восклицание в разных вариациях приходилось не раз повторять до и после Пушкина многим русским людям с талантом и душой.

Особенно не везло у нас изобретателям.

Творчество изобретателя, по своему существу, революционно. Чем крупнее изобретение, тем резче ломает оно установившийся уклад жизни. Появление ткацкого станка произвело целую революцию. Не только в экономической, но и в социальной среде. Немудрено, что изобретатель в стоячих водах русской консервативной жизни не пользовался симпатией ни правительства, ни даже населения.

— Беспокойный человек! Выдумщик.

Отсутствие образования лишало изобретателя возможности осуществить иногда правильный по замыслу проект.

Неудачи его опытов еще больше укрепляли консервативную массу в ее полупрезрительной, полунасмешливой позиции по отношению к изобретателю.

И уж так повелось: о наших изобретателях мы вспоминаем только тогда, когда их идея получит осуществление за границей.

Недавно газеты сообщили о том, что наши союзники на западном фронте применяют аппарат, который обнаруживает приближение на расстоянии нескольких верст врага на суше или море.

Получив известие об этом изобретении, мы, как всегда, задали вопрос: не было ли уже у нас подобного изобретения, — и не ошиблись.

Этот аппарат, „тономикрофон“, был изобретен еще в 1887 году Львом Шкляром и представлен в одно из министерств, которое так и не удосужилось рассмотреть и использовать изобретение Шкляра.

Лев Шкляр, — сын бедного ремесленника, личность незаурядная.

За свою тридцатилетнюю жизнь, — умер в 1896 году, — он изобрел много самых разнообразных вешей: аудиофон (аппарат для глухонемых), выпуклые чернила для слепых, пылевоздухоочистители для шахт, контрольный аппарат, предупреждающий взрывы котлов, термостат, тономикрофон, безопасные лампы и др.

Кто знает, сколько полезных и даже, быть может, гениальных изобретений подарил бы еще он родине, если бы не его преждевременная смерть от чахотки.

И, — кто знает, — если бы мы обладали его „тономикрофоном“, за 20 верст предупреждающим о приближении неприятельских сил, может быть, не имел бы места сольдауский разгром[320], удавшийся врагу благодаря неожиданности его появления.

В настоящем году исполняется двадцать лет со дня смерти Л. Шкляра. К сожалению, эта юбилейная дата будет почтена только его близкими. Мы, — общество, — не знаем своих выдающихся людей.

Не знаем при жизни, где же их помнить по смерти?

Вот еще один изобретатель: К. Циолковский, приславший в редакцию свою брошюру о построении металлической оболочки дирижабля без дорогой верфи.

Задолго до опытов гр. Цеппелина, К. Э. Циолковский нашел принцип управляемого аэростата с сжимаемой жесткой (металлической) оболочкой.

Более двадцати лет посвятил разработке этой идеи, — принципиальная правильность которой „подтверждена“ цеппелинами, — и до настоящего времени не может приступить к ее практическому осуществлению ввиду недостатка средств и общественного внимания.

Мы, конечно, не знаем, насколько целесообразен и удачен проект К. Э. Циолковского (хотя, по его словам, модель аппарата в 2 метра „чисто функционирует“), но, как бы то ни было, на этот проект, в особенности теперь, необходимо обратить внимание, чтобы использовать его, если он пригоден, или указать автору недостатки этого изобретения.

„Тяжело работать в одиночку, многие годы, при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда ни просвета, ни содействия“. Эти слова служат эпиграфом к книге К. Э. Циолковского об управляемом аэростате.

Эпиграф, пригодный и для многих других русских изобретателей…»[321]