Александр Беляев

Из предисловия же выясняется, что на самом деле имелся в виду не каждый почтовый работник, а исключительно сельский представитель почтового ведомства. Поскольку «с первых же дней появления письмоносца на селе крестьяне начали обращаться к нему за различными справками». Вопросы задавались самые разные — политические и хозяйственные, бытовые и юридические.

Что касается политики, то «в этой области крестьянин интересуется как внутренним, так и международным положением, вопросом о войне, о нашей подготовке к ней, что хочет оппозиция и в чем ее разногласия с партией».

Казалось бы, дать нужный ответ на такие вопросы куда как непросто.

Но это только кажется — чтобы не попасть впросак, «стоит только внимательно и регулярно читать газеты, в особенности „Правду“ — здесь можно найти ответ на любой запрос».

«К вопросам бытового характера, — продолжает Беляев, — относятся вечные споры о земле».

Например: «Кто имеет право на пользование землей?»

Имеет ли право на землю грузин? Инвалид? Старик 60 лет? Цыган?

«Иногда задают очень сложные и трудные вопросы. Даже хорошо изучив все законы, на них бывает трудно ответить. По иному запутанному делу даже сами судьи затрудняются дать ответ и ошибаются. <…>

Например, вас спрашивают, как поступить: крестьянин женился и вошел в двор родителей жены. Жена скоро умерла, с родителями же он не ладит („тесть выгоняет“).

Не отвечайте „вернись во двор родителей“, или — „требуй раздела двора“».

И Беляев предостерегает: «Судебные и земельные дела столь сложны, что превращать письмоносца в „аблаката“ было бы скорее вредно, чем полезно».

Поэтому основное содержание книги — подборка законов, касающихся всех сфер сельской жизни (от брачного права до призыва в армию), — выглядит после такого предупреждения не совсем серьезно. Истолковать закон и определить область его применения может адвокат, а не почтовик, у которого юридических познаний не больше, чем у крестьянина.

Так что стремление позволить почтовым служащим (вослед знаменитому телеграфисту Ятю) образованность свою показать принесло, наверное, больше вреда, чем пользы…

Но кроме служебной существовала и жизнь личная. А здесь идиллия — жилищная — скоро закончилась. Беляевы, как и рассчитывали, поселились у Нины Яковлевны Филипповой. Но мужа ее перевели в Ленинград, и в квартиру вселились новые обитатели — сотрудники НКВД. Первый был женат и до соседей ему дела не было. Зато второй — холостой — принялся Маргариту терроризировать. И добро бы приставал. Такое хоть можно если не извинить, то понять… Нет! Он запретил ей пользоваться кухней и вообще отравлял жизнь, как умел. В конце концов, видя, что намеков интеллигенты не понимают, он прямо заявил, что пора им из квартиры убираться. А если будут артачиться, доложит куда надо, что квартира эта конспиративная и того гляди из-за Беляевых все явки будут провалены…

Потрясенная Маргарита лишь с недоумением смотрела на мужа, который вел себя так, как будто все происходящее его не касается. Потом Маргарита догадалась, что Беляев был просто парализован страхом. Тем не менее через одного нового знакомого, которого Беляев натаскивал по политграмоте (Маргарита называла его «политработником»), удалось снять другую комнату и избавиться от опасного соседства. Комната, по словам Маргариты, была ужасной, но именно здесь, в доме 14 по Лялину переулку, 15 марта 1924 года у Беляева родилась первая дочь — Людмила.

Что не помешало Беляеву полгода спустя добиваться встречи с Верой Былинской. Вот только вышедшая замуж Вера на предложение не ответила… Семья была сохранена.

Глава тринадцатая ТРИ ГОЛОВЫ ПРОФЕССОРА ДОУЭЛЯ

Совсем недавно — до выхода этой книги — фантастику Беляева отсчитывали с рассказа «Голова профессора Доуэля». А вот относительно того, где впервые рассказ появился, единодушия почему-то не было…

Сам А. Беляев утверждал, что «„Голова профессора Доуэля“ была… напечатана в 1926 году в журнале „Всемирный Следопыт“»[197].

Но 45 лет спустя дочь писателя уверенно заявляла:

«В газете „Гудок“ стал печататься с продолжением его первый рассказ „Голова профессора Доуэля“»[198].