Александр Благословенный

Дальше Александр напоминает, что из-за советов сестры он отказался от присутствия в действующей армии. Заканчивается письмо уверением, что он по мере сил, от всего сердца служит отечеству. «Что касается таланта, — может быть, у меня недостаток его, — оговаривается Александр, — но ведь он не приобретается: это — благодеяние природы, и никто никогда себе его не достал сам. Обслуживаемый так плохо, как я, нуждаясь во всех областях в нужных орудиях, руководя такой огромной машиной, в таком критическом положении и притом против адского противника, соединяющего с самой ужасной преступностью самый замечательный талант, и который распоряжается всеми силами целой Европы и массой талантливых людей, сформировавшихся за 20 лет революции и войны, — неудивительно, что я испытываю поражения»[190].

Именно в этом письме к Екатерине Павловне Александр наиболее полно выразил свои взгляды на войну и своё настроение. Он за всю жизнь не пережил более критического времени, чем между Бородином и Тарутином, если не считать времени между тем моментом, когда граф Палён сообщил ему, что его отец император Павел хочет арестовать Александра, и тем ночным часом, когда тот же Палён вошёл к нему и заявил, что Павел мёртв.

Александр к этому времени стал уже раскаиваться в назначении главнокомандующим Кутузова. Царь не мог простить тому его поведения под Аустерлицем, когда Кутузов, не желая портить взаимоотношений с молодым императором, слишком легко согласился с его решением начинать битву. Теперь же на совести Кутузова, по мнению Александра, было «губительное» отступление после Бородина и оставлении Москвы. Вмешиваться в руководство боевыми действиями означало брать ответственность на себя, на что Александр не мог решиться. Выход был лишь в том, чтобы покориться судьбе и ждать. Александр покорился.

Однако недовольство дворянства и почти всех других сословий распространялось не только на императора, но и на Кутузова, которого обвиняли в лени и трусости. Только после победы в Тарутинском сражении к Александру и Кутузову стало возвращаться былое расположение общества.

Известие об этой победе в Петербург привёз тот же полковник Мишо. Передав рапорт Кутузова, он добавил на словах, что в армии ждут приезда императора и хотят, чтобы он сам принял командование над армией.

Александр ответил на это так: «Все люди честолюбивы; признаюсь откровенно, что и я не менее других честолюбив, и если бы теперь внял только одному этому чувству, то сел бы с вами в коляску и отправился в армию. Принимая во внимание невыгодное положение, в которое мы вовлекли неприятеля, отличный дух армии нашей, неисчерпаемые средства империи, приготовленные мною многочисленные запасные войска, распоряжения, посланные мною в Молдавскую армию, я, несомненно, уверен, что победа у нас неотъемлема и что нам остаётся только, как вы говорите, пожинать лавры. Знаю, что если буду при армии, то вся слава отнеслась бы ко мне, и что я занял бы место в истории; но, когда подумаю, как мало опытен я в военном искусстве в сравнении с неприятелем моим и что, невзирая на добрую волю мою, я могу сделать ошибку, от которой прольётся драгоценная кровь детей моих, тогда, несмотря на моё честолюбие, я готов охотно пожертвовать личною славою для блага армии. Пусть пожинают лавры те, которые более меня достойны их; возвратитесь в Главную квартиру, поздравьте князя Михаила Илларионовича с победою и скажите ему, чтобы он выгнал неприятеля из России и что тогда я поеду к нему навстречу и ввезу его торжественно в столицу»[191].

В день поражения Наполеона под Тарутином главные силы французской армии начали уходить из Москвы, желая пробиться на новую Калужскую дорогу. Однако 12 октября они были остановлены под Малоярославцем[192].

16 октября Наполеон, не решаясь вступать в новое сражение, начал отход по Смоленской дороге, которая до самого Днепра проходила по пустынным, разорённым войной местностям. Кутузов двинулся ему вслед, а армия Чичагова пошла ему наперерез, направляясь к Минску.

В этот день кончилась тёплая погода, на лужах появился лёд и резкий холодный северо-восточный ветер принёс первое дыхание надвигающейся долгой и морозной зимы.

Сражения под Вязьмой и под Красным не привели к окончательному разгрому Великой армии из-за ошибок русского командования[193] и грамотной стратегии Наполеона, и 14—16 ноября остаткам Великой армии удалось перейти Березину и избежать окончательного разгрома. 28 ноября кавалерией В. В. Орлова-Денисова был взят Вильно.

От Великой армии осталось, по разным данным, от 20 до 40 тысяч солдат и офицеров. Но и из 100 тысяч русских войск, вышедших из Тарутина, до Вильно дошло лишь 42 тысячи человек.

Приближался момент отъезда Александра в армию, но прежде следовало избрать один из двух вариантов продолжения войны: либо, изгнав Наполеона за Вислу, остановиться, либо идти дальше, освобождая завоёванную французами Европу.