Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

СЕРИЯ

ЛИТЕРАТУРНЫХ

МЕМУАРОВ

П о д о б щ е й р е д а к ц и е й

В . Э . В А Ц У Р О

Н. К. Г Е Я

С. А. М А К А Ш И Н А

А. С. М Я С Н И К О В А

В . Н . О Р Л О В А

МОСКВА

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1980

А Л Е К С А Н Д Р

Б Л О К

В ВОСПОМИНАНИЯХ

СОВРЕМЕННИКОВ

В ДВУХ ТОМАХ

ТОМ

ПЕРВЫЙ

МОСКВА

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1980

8P1

Б70

Вступительная статья, составление,

подготовка текста и комментарии

ВЛ. ОРЛОВА

Оформление художника

В. МАКСИНА

Состав, статья, комментарии,

Б

50-80 4702010200

издательство «Художественная

литература», 1980 г.

БЛОК ВО ВСЕЙ ЦЕЛЬНОСТИ, ОРГАНИЧ­

НОСТИ СВОЕГО ВНУТРЕННЕГО ПУТИ, СА­

МОЙ СВОЕЙ ЛИЧНОСТЬЮ, СВОИМ ОТНОШЕ­

НИЕМ К ДЕЛУ ПИСАТЕЛЯ И КО ВСЯКОМУ

ДЕЛУ, ОТНОШЕНИЕМ К ЛЮДЯМ, ВПЛОТЬ

ДО ОБРАЩЕНИЯ С НИМИ, САМОЙ МАНЕРОЙ

ДЕРЖАТЬСЯ, САМОЙ ВНЕШНОСТЬЮ СВО­

ЕЙ — ВСЕМ ЭТИМ ВМЕСТЕ ПОУЧИТЕ­

ЛЕН...

Юрий Верховский

АЛЕКСАНДР БЛОК В ПАМЯТИ СОВРЕМЕННИКОВ

1. ПОЧВА И СУДЬБА

Решительно ни у кого из русских писателей начала

XX века не было таких прочных жизненно-биографических корней

в глубинных пластах национальной культуры, как у Блока.

Даже родиться ему довелось в доме, принадлежащем Петер­

бургскому университету, где самые стены как бы излучают свет

русского просвещения. А приняла его на руки прабабка, в мо­

лодости тесно связанная со многими из близких друзей Пушки­

на. И оба эти в общем-то случайные обстоятельства в отноше­

нии Блока приобретают значение поистине символическое.

С младенчества дышал он атмосферой живого культурного

предания. Окружение его родных — Бекетовых и К а р е л и н ы х , —

это Баратынские, Тютчевы, Аксаковы, Коваленские, Рачинские,

Соловьевы — наследственная, можно сказать «столбовая», интел­

лигенция России.

Гоголь, Аполлон Григорьев, Некрасов, Григорович, Турге­

нев, Полонский были в семье Бекетовых, воспитавшей Блока,

не только почитаемыми писателями, но и добрыми знакомыми.

Всю жизнь у Блока в кабинете стоял старинный диван, на

котором сиживали Достоевский и Щедрин.

В семье царил культ науки, литературы и искусства, господ¬

ствовали высокие представления об их ценностях, идеалах и

традициях. Здесь все не покладая рук трудились во славу и на

благо русской культуры, русского просвещения.

Дед — крупнейший ученый, «отец русской ботаники», актив­

нейший общественный деятель, гуманист и либерал, профессор

и ректор Петербургского университета. Бабка — неутомимая,

широко известная переводчица, женщина обширного и ориги­

нального ума. Старшая тетка в свое время обратила на себя

внимание как одаренный поэт и прозаик. Младшая — постоянно

что-то писала, компилировала, переводила.

7

Кровную связь свою с воспитавшей его средой Блок всегда,

с юношеских лет, ощущал с особенной остротою. А в зрелые

годы нашел в ней прочную опору для своих духовных, идей­

ных, литературных исканий: «Чем более пробуждается во мне

сознание себя как части... родного целого, как «гражданина своей

родины», тем громче говорит во мне кровь» 1.

На какое-то время «голос крови» был заглушен иными идей­

но-художественными воздействиями. Но это продолжалось не­

долго.

Давно уже стало очевидным, что творчество Блока не укла­

дывается в рамки русского символизма как художественного ми­

ровоззрения и литературной школы, что к вершинам своего

творчества он пришел не в силу своей причастности к символиз­

му, но вопреки ей.

И при всем том нет у нас оснований полностью элимини­

ровать Блока от русского символизма, поскольку как поэт он сло­

жился в лоне этого течения, дышал его воздухом, был связан

с ним на протяжении достаточно длительного отрезка своего ли­

тературного пути.

Суть дела в природе этой связи, в тех противоречиях, кото­

рые в ней обнаружились.

В Блоке были заложены как громадная сила отталкивания

от того мира, в котором ему суждено было начинать, так и му­

чительное ощущение своей зависимости от него. В этом состоя­

ла диалектика связи Блока с символизмом, — она изнутри взры­

вала пленившую молодого поэта метафизику.

Лидеры и теоретики русского символизма (за исключением

разве одного В. Брюсова) меньше всего склонны были рассмат­

ривать его только как литературную школу и даже шире того —

как художественное направление. Нет, они видели в символизме

путь к «творчеству жизни», жадно стремились обрести в нем

некую целостность, полное слияние жизни, религии и искусства,

и тем самым — гармоническое разрешение реальных противоре­

чий действительности, которые они ощущали хотя и в мистифи­

цированной форме, но по-своему остро.

«Собственно символизм никогда не был школой искусства, —

утверждал Андрей Б е л ы й , — а был он тенденцией к новому ми­

роощущению, преломляющему по-своему и искусство... А новые

формы искусства рассматривали мы не как смену одних только

форм, а как отчетливый знак изменения внутреннего восприятия

1 А л е к с а н д р Б л о к . Собр. соч. в 8-ми томах. М.—Л., 1960—

1963. Том 8, с. 274. В дальнейшем ссылки на это издание даны в