Александр Дюма

Со времен последних выборов оппозиция владела большинством голосов в палате. После того как Виллель ушел в отставку, его место во главе правительства занял считавшийся более либеральным Мартиньяк. В Пале-Рояле тоже произошли перемены, на многих должностях появились другие люди. Александра перевели из службы социальной помощи в архивы его королевского высочества. Куча преимуществ: теперь ему не надо было «отбывать дежурство», заниматься почтой, и его расписание стало более свободным. К тому же новый начальник, «папаша Бише», казался истинным воплощением снисходительности. В свои восемьдесят лет он одевался, как при дворе Людовика XVI, любил литературу и серьезно к ней относился. Ко всему еще Бише был некогда знаком с Пироном, чьи произведения знал наизусть, – потому неудивительно, что он поощрял молодого подчиненного, позволяя ему тратить сколько угодно времени на собственные вымыслы, забросив ради этого, если потребуется, все дела и предоставляя папкам накапливаться на рабочем столе. По мнению добряка-начальника, работа могла и подождать, тогда как поэтическое вдохновение ждать не может.

Но за спиной этого ангела вскоре начались интриги. Служащие, получавшие меньше поблажек, упрекали «любимчика» папаши Бише в том, что он сочиняет пьесы вместо того, чтобы заниматься работой, за которую ему платят деньги, и думает, будто ему все позволено, если ему покровительствует Девиолен.

Девиолен, до которого дошли эти разговоры, решительно их пресек, заявив, что ему безотлагательно требуются услуги господина Дюма, который, хоть и кажется на первый взгляд несерьезным человеком, является одним из самых ценных сотрудников канцелярии. Александр немедленно решил воспользоваться случаем и добиться для себя еще кое-каких преимуществ. Набравшись дерзости, он нашел способ уберечь себя от недоброжелательства завидовавших ему писарей и прочей мелкой сошки: взял да и вселился самовольно в крохотную каморку, где конторские служащие обычно держали пустые склянки из-под чернил. Этот государственный переворот потряс Пале-Рояль от подвалов до самых верхних этажей. Девиолен снова призвал к себе виновного и задал ему головомойку, но – только для приличия, а в глубине души забавлялся, глядя на выходки чиновника-сочинителя. «И кто только подбросил мне такого шалопая? – ворчал он, хмуря брови. – Еще немного, и он начнет подбирать себе начальников по вкусу!.. Ну, ладно, ступай в свой кабинет».[39] И Александр, радуясь, что так легко отделался, поспешил вернуться к своей «Христине», которая нетерпеливо ждала его, погребенная среди груды бумаг в окружении пустых склянок.

Едва дописав последнюю строчку пьесы, Дюма озаботился тем, как бы самым выгодным образом представить ее во Французском театре. Поскольку, собираясь попытать счастья, он никак не мог решить, чьей рекомендацией тут лучше воспользоваться, Лассань посоветовал ему обратиться за поддержкой к Шарлю Нодье, близкому другу барона Тейлора. Дюма, сказал он, достаточно будет напомнить милому главному библиотекарю Арсенала о встрече в театре на представлении «Вампира», о небольшой лекции на тему эльзевиров, о беседе в антракте, предметом которой служили гости из потустороннего мира. Александр послушался, хотя совершенно не верил в то, что от этого может быть какая-нибудь польза, однако все удалось как нельзя лучше. Нодье поговорил с Тейлором, и Тейлор назначил Александру встречу у себя дома в семь часов утра.

Когда Дюма явился к королевскому комиссару, тот лежал в ванне, погруженный по горло в воду, и героически слушал чтение неким автором сочиненной им «Гекубы». Пьеса была бесконечно длинной, и Тейлор нетерпеливо ждал финала, поскольку вода с каждым актом становилась все холоднее. Время от времени монотонное чтение прерывал еле слышный плеск. Наконец Гекуба испила до дна чашу скорби и сполна насладилась местью, после чего певец ее благородных несчастий удалился, так и не сумев пробудить ни малейшего интереса у хозяина дома.

Едва за докучным гостем закрылась дверь, как Тейлор, дрожа всем телом и чертыхаясь, выскочил из ванны, влетел в спальню, нырнул в постель и натянул одеяло до подбородка. Захочет ли он теперь слушать «Христину»? Обеспокоенный Александр поинтересовался, не лучше ли ему прийти на следующий день, но Тейлор проворчал: «Раз уж вы здесь, читайте, я вас слушаю!» Александр неуверенным голосом начал читать.

К концу первого акта, совершенно убежденный в том, что попусту теряет время, он робко спросил:

– Сударь, мне продолжать?

– Ну конечно, продолжать! – воскликнул Тейлор. – Право же, это очень хорошо!