Александр фон Гумбольдт. Вестник Европы

Чтобы, однако, воспользоваться производительно этим даром природы и оживить несколько этот вид горной промышленности, он предлагал чеканить из платины ордена, предназначая их в замену перстней, табакерок и т. п. подарков, на которые, по европейским понятиям, русские государи так щедры. В конце этого письма (от 19 ноября н. с. 1827 г.) Гумбольдт извиняется, что письмо писано не его рукой, так как почерк его сделался очень нечеток вследствие ревматизма в руке, полученного им в лесах Верхнего Ориноко, где он в течение нескольких месяцев на знал другого ложа как гниющие листья. Не желая утруждать графа Канкрина, он поручил перебелить письмо свое, заключая его желанием иметь возможность лично с ним познакомиться, если ему суждено будет исполнять давнишнее свое намерение – посетить Урал, Байкал и, прибавлял в то время Гумбольдт, вероятно, в непродолжительном времени русский Арарат.

Карта русской экспедиции Гумбольдта (по изд. Alexander von Humboldt. Reise durchs Baltikum nach Russland und Sibirien. Lenningen, Edition Erdmann, 2004)

Чтобы не прерывать нити переговоров между Гумбольдтом и графом Канкриным насчет введения в России платиновой монеты, мы окончим здесь изложение их, несмотря на то, что они длились одновременно и параллельно с другими вопросами, гораздо более важными по своим последствиям, чем настоящий. Граф Канкрин не отступал от своей идеи. В ответе (от 8/20 декабря) он старается ослабить силу вышеприведенных доводов Гумбольдта следующими соображениями:

«Я намеревался, – возражает он, – ввести в России, в виде опыта, une monnaie de luxe, и притом не вдруг наводнить ее денежный рынок, а исподволь. Притом возможная потеря в случае неудачи, не была бы значительна, так как казна добывает немного этого металла, а частным заводчикам предоставляет на их собственное благоусмотрение обращать свою платину в монету или нет».

Против возражения, что со временем платиновый капитал мог бы чересчур накопиться, от чего могли бы произойти потери, граф Канкрин замечал, что не имеет намерения принимать в казначейства платиновой монеты по определенной цене, – так как по закону принимаются в них только бумажные деньги и медь; серебро же и золото – по курсу. Последнее было бы и с платиновой монетой. Кроме того, ссылаясь на показания самого Гумбольдта, что тогдашняя добыча этого металла в Америке не превосходит 38 пудов, граф не опасался слишком большого наплыва его, если бы даже часть монеты и переливалась в изделия. Последнее обстоятельство даже желательно, так как от этого ценность монеты будет поддерживаться.

Граф Канкрин соглашался, что лаж на платиновую монету может быть значительнее нежели на золото, но от этого не произойдет больших потерь, если только пущенное в обращение количество этой монеты будет незначительно.

В особенности он настаивал на желании заводовладельцев чеканить платиновую монету.

Что касается возможности смешать ее с серебряной, то граф Канкрин надеялся устранить это неудобство тем, что первой будет дана величина какой-либо серебряной, с двойным против последней, весом. Притом простой народ в России едва ли имеет часто дело с монетой высокого достоинства, имея чаще всего в руках мелкие бумажки и серебро.

Превращать платину в медали граф не видел возможности потому, что число их не так значительно, чтобы израсходовать для этой цели 50-100 пудов ежегодно добываемого металла; притом самая красивая платиновая медаль не превосходит по внешнему изяществу даже медной.

В случае, если оба вышеприведенные расчета графа Канкрина оказались бы слишком высокими, то он предлагал изменить их, чтобы принять платиновую монету весом в целковый в 4 р., а весом в полтинник – в 2 р. сер. Этим было бы изменено прежде принятое основание на 3 ј к 1. Платиновая монета весом в целковый имела бы ценность 3 р. 74 к. сер., а с монетным доходом в 26 к. – 4 р.; весом в полтинник – 2 р. Золотник обошелся бы, таким образом, в 2 р. 86 Ѕ к. асс., причем монета приносила бы еще доход заводчику, или же никто из них не отдавал бы ее на монетный двор. Принимая издержки добычи 10 золотников неочищенной платины в 15 р. 8 к. асс., а издержки очистки 2 р. 40 Ѕ к. (что вместе составит 17 р. 48 Ѕ к.), заводчик получит 7 золотников чистого металла, золотник которого обойдется ему 2 р. 49 Ѕ к. Чистый доход кроме монетного дохода будет равняться 37 к. с золотника.

Впрочем этот незначительный доход не соответствует торговым ценам. По полученным из Лондона известиям, там можно продавать унцию платины в слитках по 20 шиллингов или 24 р. асс.; таким образом золотник платины стоит 3 р. 29 к. асс. Золотник же серебра стоит 23,703 к. асс., так что, на основании этого расчета, отношение платины к серебру было бы как 3,73: 1, между тем как оно было принято выше как 3 ѕ: 1, следовательно чересчур низко.

Наконец, заключает граф Канкрин, не сделав опыта, никогда нельзя будет решить, какая судьба постигнет платину как монету. Что она этого заслуживает, в этом сомневаться никто не станет.