Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»

Итак, в первом отделении мы обнаружили Градского в нескольких ипостасях: композитора, аккомпаниатора, оперного вокалиста, эстрадного певца и абсолютно живого человека, который не относится к себе и своему творчеству с монолитной серьезностью.

Второй акт был отдан Градскому – рок-музыканту. Градский для рок-мира – личность уникальная. Едва ли не единственный, кто шел не от профессии к рок-музыке и не от рок-музыки к профессии, но абсолютно естественно соединял в своем творчестве два, казалось бы, несмешивающихся потока.

Нет смысла говорить об уникальности вокальных данных Градского, конечно же, не зря Светланов пригласил его на роль Звездочета в „Золотом петушке“ Большого театра (эту партию у нас могут петь считаные исполнители). Нет смысла рассказывать и о том, как Градский наследует академической школе, рок-н-ролльной стихии и отечественной традиции поющих поэтов (особенно Галичу). Все это в соединении с удивительным артистизмом, неподражаемой внутренней пластикой и называется: Градский.

Он самодурен и своенравен. Кокетлив и капризен. Он любит себя и любуется собственным голосом – но ведь есть чем! Вот Градский все дальше и дальше отходит от микрофона, а его уже ничем не усиленный голос шлейфом тянется за ним.

Он сентиментален и патетичен, но ведь и ироничен одновременно. Как мгновенно меняется его настроение: на середине песни отключается микрофон, и кажется, что концерт уже не спасти, настолько удручен юбиляр, но публика принимается аплодировать, и через секунду он оживает. Градский поет песни, посвященные памяти Высоцкого и Сахарова, – и плачет. А через минуту исполняет полный мальчишеского лукавства: „Не идет нам масть, беби, не идет нам масть. Но мы заслужили власть, беби, мы заслужили эту власть. Им всем на нас накласть“. Сочетание блюзовой томной, подсолнечной интонации и дивного английского словечка „беби“ с грубоватой публицистичностью придает потрясающе тонкое качество изящной вещице.

Только что он полон ностальгии и сентимента, но сразу вслед „Нежному запаху тубероз“ на сцену выходит ансамбль песни и пляски военного округа и исполняет „В полях под снегом и дождем“ (стихи Р. Бернса, музыка А. Градского). И сам факт смычки военного хора с патлатым рок-музыкантом – свидетельство радужных перемен. А уж когда мужской хор из тридцати человек в военной форме нежно и красиво выпевает: „С каким бы счастьем я владел тобой одной, тобой одной“. Даже и не знаю, какие чувства владели представительницами прекрасного пола в зале.

Так начался третий акт спектакля – Градского поздравляли гости. Сами по себе все они (В. Маркин и С. Шустицкий, А. Макаревич, группы „Нюанс“, „Зодчие“, „Алиби“, „Домино“, сатирик Л. Измайлов и артист М. Грушевский, А. Кнышев из телепередачи „Веселые ребята“, Ю. Шерлинг) – люди одаренные и, наверное, симпатичные, но здесь воспринимались лишь постольку, поскольку их участия в концерте пожелал сам Градский. Градский самодостаточен. Это видно даже тогда, когда в финале концерта к нему присоединяются друзья-музыканты и все вместе они поют классические рок-н-ролльные композиции».

Градский 1992

13 января в Киноцентре состоялась премьера фильма Градского «Антиперестроечный блюз», которую «Вечерний клуб» описал так:

«Перед началом главный виновник и два его сообщника – Макаревич и Ярмольник – попытались оправдаться. Как объяснил Градский, концерт, посвященный его 40-летию, который лег в основу фильма, был снят случайно, так как у именинника „оказались лишние деньги“. Юбилей получился на славу, съемки были неплохие, и Александр решил создать этакий „подпольный фильм для детей“ – рассказать потомкам как все это безобразие проходило. Жанр картины создатель определил, как „концерт, снятый каким-то странным способом“. После чего все трое, мило улыбнувшись, предупредили, что фильм „вялый, тягучий, длинный и нудный“, так что, если кто-нибудь в зале уснет, ничего особенного не пропустит. И свет погас.