Александр Гумбольдт

во время сибирской экспедиции я ступил на землю Самары, откуда Форстер-старший послал Линнею в Упсалу несколько экземпляров странно одичавшей пшеницы, я же там был в 1829 году, а Рейнгольд Форстер с мальчиком Георгом — в 1765-м, за четыре года до моего рождения; при императоре Александре I я был в 1812 году приглашен графом Румянцевым совершить большое естественнонаучное путешествие по азиатской части страны, подобно тому как Георг Форстер при императрице Екатерине II был приглашен совершить кругосветное путешествие с научными целями капитаном Муловским; та же горечь обманутых сладчайших надежд, те же препятствия на пути экспедиции: война — то с французами, то с турками».

Гамбург и новые планы на будущее

Расставшись со своим знаменитым спутником в Майнце в июле 1790 года, Александр фон Гумбольдт вскоре отправился в Гамбург, чтобы продолжить свои занятия там. Но чем бы он теперь ни занимался, перед глазами у него стоял пример Форстера и богатые коллекции Джозефа Бэнкса, позволившие ему краешком глаза заглянуть в заповедные уголки мира. «Сильная, внезапно вспыхнувшая страсть к морю и к путешествиям в тропические страны завладела всеми моими помыслами и окончательно определила планы на будущее, осуществить которые оставалось в удобный момент — после смерти матери».

Вольный имперский и ганзейский город Гамбург своего университета еще не имел, но там было одно крупное учебное заведение, к которому Гумбольдт в последнее время приглядывался все пристальнее: частная торговая академия, основанная только в 1767 году и уже успевшая завоевать мировое имя. Англичане, русские, датчане, шведы, испанцы и американцы осваивали здесь основы науки большой коммерции. Молодых немцев эта академия привлекала потому, что камеральные науки преподавались в ней с более трезвым учетом практических потребностей экономики страны, чем в университетах. Кроме того, постоянное общение с иноземными студентами позволяло между делом изучать языки и обычаи иных стран не по книгам, а в живой беседе (в высших учебных заведениях Германской империи хорошо было поставлено преподавание лишь классических, «мертвых» языков). Академию возглавлял Иоганн Георг Бюш, ее основатель, человек демократических и гуманистических воззрений, нередко пускавший в ход свое политическое влияние с целью облегчения участи беднейших слоев населения города.

Открывающиеся тут возможности Гумбольдт со свойственной ему целеустремленностью вознамерился использовать сполна. Он поселился в одной комнате с англичанином и вообще предпочитал общаться с иностранцами, чтобы быстрее овладевать их языками. На лекциях он запоминал все то, что надо было знать о колониальных товарах, о денежном обращении, об основах бухгалтерии, самостоятельно же штудировал книги по ботанике и минералогии.

Необычные растения с Гельголанда, случайно попавшие к нему в руки, завлекли однажды его на этот остров в штормовую погоду: совершить экскурсию к месторождениям медистых сланцев в окрестностях Рихельсдорфа в Гессене его побудило «огромное скопление окаменевших рыб», покрытых мелкой галькой, и других, не вполне понятных ему окаменелостей. Александр изучал собранные в морском мелководье остатки растений, размышлял над возникновением костей животных, пытался проникнуть в загадку таинственного фосфоресцирующего свечения картофеля. Он был частым гостем в доме крупного коммерсанта Зифекинга, где еще хорошо помнили те времена, когда в Гамбурге жил и работал Лессинг, а также в доме писателя Маттиаса Клаудиуса. Одним словом, не скучал. И все же в письме к одному из своих знакомых в январе 1791 года он писал: «Живется мне в Гамбурге сносно, хотя и не очень радостно — менее, чем даже в Геттингене, где общество одного-двух друзей и близость гор, поросших мхами и лишайниками, скрашивали мне однообразие будней… Однако же в общении, под которым здесь понимают совместные обеды, я недостатка не испытываю. Я принят во всех видных кружках — и в буржуазных, и в аристократических, которые по похвальному индейскому кастовому образцу свято держатся на порядочной дистанции друг от друга. Поскольку все поголовно играют в карты, то до ужпна я стараюсь в обществе не появляться…»

Время, отведенное госпожой фон Гумбольдт сыновьям на образование, истекало. Предстояло выбрать профессию. Страсть к морским путешествиям в дальние страны с чиновничьей карьерой не совмещалась. Как ни угнетала Александра необходимость принять окончательное решение, он сделал это с тяжелым сердцем, но без колебаний — в угоду своенравной владелице замка Тегель. Правда, он нашел компромиссный вариант, позволявший учесть и материнские пожелания, и собственные склонности и не преграждавший ему путь к осуществлению его замыслов. Такую возможность предоставляла ему служба в прусском горно-промышленном ведомстве.