Александр I

Торговля между двумя странами, что было важно для обеих сторон, восстановилась. Россия экспортировала в Британию корабельный лес, железо, медь, сельскохозяйственные продукты и импортировала мануфактуру, текстиль, чай, кофе. Торговые отношения были восстановлены в мае 1801 года, когда Александр отменил запрет Павла на импорт многих товаров из Британии, включая фарфор, стекло, продукты земледелия, стальные инструменты, металлические изделия, шелк, хлопок и парусину. «Молодые друзья» Александра находились под обаянием теории Адама Смита и были против меркантилизма. Кочубей выдвинул несколько предложений в 1803 году, поддержанных Александром и направленных на повышение численности населения и роста заводов в российских владениях. Граф Николай Петрович Румянцев, министр коммерции, который также пребывал под впечатлением идей Смита, твердо верил в свободную торговлю. Александр, который, казалось, никогда серьезно не занимался экономическими проблемами, разделял взгляды своих советников по этому вопросу и выражал неодобрение по поводу официальных коммерческих договоров с другими нациями в тех случаях, когда одна страна подвергалась эксплуатации. В своем указе о тарифах в России в 1801 году он заявил, что хочет «добиться коммерческой свободы и улучшить денежное обращение». На самом же деле некоторые ограничения были сохранены, чтобы защитить русскую промышленность, так как Александр также был согласен повысить уровень русской торговли. Он заявил, что у него было «абсолютное и естественное желание повысить уровень русской торговли любыми возможными способами» ^[65]. В период с 1801 по 1810 год было подписано очень мало официальных коммерческих договоров с другими нациями.

Добиваясь соглашения с Британией, Александр уверял генерала Дюрока в своих дружеских чувствах по отношению к Франции:

Я всегда хотел, чтобы Франция и Россия были друзьями; они являются великими и могущественными нациями …которые должны достигнуть согласия и остановить все маленькие разногласия на континенте ^[66].

Ранние годы правления Александра были ознаменованы возобновлением дружеских отношений с Францией, 8 октября 1801 года был подписан мирный договор и тайное соглашение. Согласие было достигнуто в вопросе территориальных притязаний германских князей, которые потеряли землю на левом берегу Рейна, о компенсациях королю Сардинии и правителям Баварии, Бадена и Вюртемберга. Александр укрепил свое право вмешиваться в дела Германии по условию Тешенского договора 1779 года, который сделал Екатерину посредником в прекращении войны за Баварское наследство. Независимость Ионических островов была признана, и Франция пообещала убрать свои войска из Египта и из порта Неаполя.

Александр поставил целью вывести Россию из запутанных отношений с Британией и Францией, а также установить мир в своем государстве, если не во всей Европе. Однако это не полностью удовлетворило его. Его не устраивало отношение к нему французского правительства, которое в результате военных побед 1795–1801 годов приобрело сильную позицию и не видело причин осторожничать с Россией. Наполеон заключил два удобных для себя мирных договора с Австрией и Британией; после заключения мира в Люневиле 9 февраля 1801 года Австрия признала присоединение к Франции Бельгии и левого берега Рейна, а также ее контроль над Итальянским полуостровом; затем после Амьенского договора 27 марта 1802 года Британия вернула большую часть своих заморских владений, завоеванных Францией, но отказалась от Мальты. Кочубей говорил графу Александру Воронцову 3 ноября 1801 года, что Александр «был доволен, подписав мир с Францией, но тон Первого консула и Талейрана не понравился ему» ^[67], и что он отзывался о них как о «жуликах». В своем обращении к делегации российского Сената в 1803 году Александр показал, что полностью осознает величие своего положения, уверен в своей позиции за границей и чувствительно относится к любому пренебрежению им. Он твердо противостоял попыткам британского правительства помешать его действиям в отношении Франции, отстаивая независимую политику России. Вот что писал Александр графу Семену Романовичу Воронцову, своему послу в Лондоне, в ноябре 1801 года: