Александр I

Варшаву заняли русские; тем не менее исход войны еще не определился. Фельдмаршал Кутузов, заболевший заразной лихорадкой, в борьбе с которой все искусство врачей оказалось бессильным, вследствие преклонного его возраста и усталости, перенесенной им за последнюю кампанию, – фельдмаршал Кутузов покончил жизненные счеты в Бунцлау, в Силезии. Кутузов посвятил всю жизнь служению своим государям. Восемнадцати лет он получил, при взятии небольшой турецкой крепости, рану, лишившую его одного глаза. Он часто командовал русскими войсками, одержал несколько побед, испытал также и большие неудачи, но всегда умел уберечь войска от столь пагубного для них упадка духа. Побежденные при Аустерлице и при Бородине, русские солдаты не отчаялись спасти Россию и сохранили уважение к своему старому генералу даже во время его неудач.

Ловкий, искусный дипломат, Кутузов в царствование Екатерины II занимал должность чрезвычайного посла в Константинополе. В 1812 г. он искусно вел переговоры с Лористоном, подавая надежды на мир – надежды, которым не предстояло осуществиться. Он воспользовался перемирием, чтобы собрать громадные количества солдат, лошадей, съестных припасов и амуниции. Добровольные пожертвования различных русских губерний были так велики, что фельдмаршал утверждал, в моем присутствии, что не только армия его была обильно всем снабжена, но он даже принужден был отменить доставку многих ненужных запасов.

Я не стану распространяться долее о важнейших военных действиях в Германии, которые, несмотря на некоторые последние проблески непостоянного счастья, подготовили падение того, кто раньше распоряжался европейскими престолами и кто теперь должен был спуститься с того престола, на который возвели его военные победы и его гений. События эти принадлежат истории и политике. Перо современного Тита Ливия, соперника Ричардсонов, Фильдингов и т. д., со свойственным ему талантом уже отметило эти события в сочинении, озаглавленном «Жизнь Наполеона»[144].

При этих памятных событиях император Александр проявил не только примирительный дух и твердость, но также большое мужество. Всем известно, что на рекогносцировке близ Дрездена то самое ядро, которое раздробило знаменитому генералу Моро обе ноги, пролетело около русского императора и покрыло его пылью.

При одной серьезной схватке генерал Витгенштейн послал своего адъютанта умолять государя удалиться и не рисковать своей жизнью; он также велел сказать государю, что присутствие Его Величества совершенно лишает его хладнокровия, необходимого при военных действиях.

Огюст Кудер. Смерть генерала Моро. 1814

Политические взгляды Александра клонились лишь к утверждению в Европе мира и обеспечению независимости Германии. В Праге состоялся конгресс, которому предшествовало перемирие. Известен печальный результат этого конгресса: последовавшие за ним враждебные действия стоили человечеству потоков крови, а Франции – неисчислимых жертв. Граф Нарбонн, в то время посланник Наполеона в Вене, явился на этом конгрессе весьма плохим представителем интересов своего повелителя. Он выказал при австрийском дворе легкомыслие, не соответствовавшее ни его возрасту, ни положению, – легкомыслие, которое могло лишь покоробить серьезных, степенных немцев. Нарбонн не сумел распознать истинные намерения австрийского кабинета, а также силу общественного мнения, которое открыто проявлялось в Австрии и в конце концов потребовало, чтобы государь объявил себя против Франции.

Вскоре австрийское войско двинулось на армию Наполеона и поставило ее в критическое положение. Мы не станем входить в подробности успехов и неудач этого великого полководца. При знаменитой Лейпцигской битве, где погиб князь Понятовский, последняя надежда поляков, один из моих двоюродных братьев, полковник П***, был тоже опасно ранен и взят в плен пруссаками. Жена его, женщина очень интересная по своим нравственным качествам, написала императору, прося его разрешить ей отправиться к мужу в Берлин и вернуться с ним в Литву. Государь дал ей аудиенцию и приветливо принял ее; а когда г-жа П***, ободренная этим успехом, осмелилась просить о снятии секвестра с ее личного имущества, государь прибавил: «А также и с имущества вашего мужа».

Вот как он относился к своим подданным, восставшим с оружием в руках! К сожалению, великодушие Александра стало для большинства столь привычным, что не только не вызывало восторга и глубокой благодарности, но принималось как нечто обязательное. Таково вообще человеческое сердце: мало есть таких, для кого признательность не является тяжким бременем. Столь замечательные слова Александра: «Посмотрим, что лучше удастся – внушать страх или любовь», – казалось, с каждым днем оправдывались тем доверием, которое внушал рыцарский характер государя, и присоединением германских сил к русскому войску.