Александр I

В завершение этих счастливых и полезных Миру результатов, мы созерцаем в августейшей Персоне Вашего Императорского Величества Монарха, за которым армиями следует храбрый и верный Народ, чтобы исправить вред всего самого распутного, досадного и варварского, что расстроенное Честолюбие может породить, а безрассудная Жестокость — увековечить; Героя, с непреклонной настойчивостью своих намерений пересекшего целые области и преследовавшего до самой Столицы Франции пораженного Тирана, не ради воздаяния, не в мстительном яростном стремлении разрушать или уничтожать, не для того, чтобы покорить, но чтобы вывести на путь истинный дезориентированные Народы, разбить их цепи, принести мир в их сердца и процветание в их дома; Героя, на удивление, и посреди громких славословий побежденных, протянувшего в своей победоносной руке милость, благосклонность и одолжение, и проявившего в гордый час триумфа смелость, великодушие и снисходительность Христианского Завоевателя^[152].

Александр получил, по крайней мере публично, признание своей роли великодушного спасителя Европы. Вероятно, он не заботился о плохом впечатлении, которое произвел на британских политических лидеров, отказавшись вести дела с кем-либо, кроме царствующих лиц.

Во время визита в Англию Александр продвинулся в своих новых религиозных исканиях. В июне 1814 года он встретил членов Британского и Зарубежного библейского общества и посетил собрание квакеров, которое нашел очень трогательным. Александр пригласил Вильяма Алана, Стефана Греллета и Джона Вилкинсона (все они были известными квакерами) посетить его в гостинице на следующий после собрания день. По словам Алана, царь проявил серьезность и скромность:

…он сказал, что полностью согласен с Братьями, что это сокровенная и духовная вещь; он сказал, что сам имеет обыкновение молиться каждый день… Он отметил, что божественное поклонение состоит не во внешней церемонии или произнесении слов, которые сами по себе слабы и лицемерны, а в том, чтобы обратить себя к Господу…^[153].

Необходимо помнить, что эти серьезные разговоры проходили вперемежку с довольно вольными развлечениями, которые устраивались ради царского посещения. Во время пребывания в Портсмуте Александр высказал желание посетить квакерскую семью, но организованное посещение семьи Джона Глейстера в Брайтоне не состоялось из-за размеров охваченной энтузиазмом толпы, которая окружила царя. По дороге в Дувр Александр увидел на обочине пару в квакерской одежде и спросил, не смогут ли он и его сестра провести с ним немного времени. Ему были показаны окрестности дома которые, согласно квакерскому историку, произвели благоприятное впечатление:

Уходя, он преклонился, чтобы поцеловать руку Мэри Рикман, к удивлению квакерши; далее они общались с простотой и дружелюбием и покинули фермера и его жену порядком озадаченными своим вниманием, но полностью очаровав их своими изысканными манерами^[154].

Обустройство Европы