Александр I

К несчастью, Британия не смогла оценить пользу для человечества и славу, которую приобрели бы союзники, если бы план Александра был принят (Каннинг прокомментировал: «Когда план состоит из множества сложных частей, он является глупым и не приносит никакой пользы»)^[193], а вместо этого боялась, что он увеличит влияние России в Греции. Каннинг, следовательно, не одобрял план, в чем нашел поддержку Австрии.

Следующая конференция держав в Санкт-Петербурге в июне 1824 года состояла всего из двух встреч, так как ни греки, ни турки не были подготовлены к принятию предложения об автономии княжеств; греки потому, что это давало им слишком мало, а турки потому, что это давало им слишком много. Отношение Британии и Австрии к идее коллективной стратегии заставило Александра признать ее недостатки, хотя он все же придерживался своих принципов. Он писал ля Феррону: «… Я снова доказал, что не желаю действовать кроме как в согласии с моими союзниками… Без них я не взялся бы за оружие или, по крайней мере, не стал бы действовать без их согласия»^[194]. Разрыв отношений с Англией был неизбежен, и Каннинг отозвал английского посла, сэра Чарльза Бэгота, из Санкт-Петербурга. Александр дал понять, что раздражен этим. Каннинг писал 17 января 1825 года:

Император России в ярости…. На сегодняшний день он довольствуется тем, что приказывает графу Ливену послать мне депешу, смысл которой состоит в следующем: царь будет проклят, если когда-либо вновь заговорит с нами о Греции^[195].

Вторая санкт-петербургская конференция в 1825 году проходила без участия Британии. В ходе конференции не удалось достигнуть консенсуса ни в одном из рассматриваемых вопросов. Франция и Австрия выступили против любого типа вмешательства, будь оно коллективным или односторонним. Меттерних пытался создать такую ситуацию, выйти из которой можно было только признав независимость Греции. Александр добился относительного успеха, создав в апреле протокол, который установил то коллективное вмешательство, которое последует, если Оттоманская империя откажется пойти на уступки. Но нежелание Меттерниха согласиться на любое военное вмешательство сделало этот проект бессмысленным. К концу конференции Александр начал отказываться от своих принципов коллективного действия, которые он поддерживал еще с восстания Ипсиланти, разочаровавшись в действиях союзников и, в частности, Меттерниха.

Каннинг надеялся использовать безвыходное положение Греции, чтобы перегруппировать великие державы и, в частности, заставить Александра порвать с Австрией. Он пользовался услугами графини Доротеи Ливен (жены российского посла в Лондоне, в 1818 году ставшей любовницей Меттерниха), которая ездила в Санкт-Петербург и стала неофициальным посредником между ним и Нессельроде (Нессельроде полностью отвечал за иностранные дела после отставки Каподистрии летом 1822 года). Накануне отъезда Доротеи из Санкт-Петербурга в Англию, в конце августа, Нессельроде сообщил ей о разговоре с Александром, который состоялся прошлым вечером. Царь высказал свое мнение: